Резник Юлия - Ты-мои крылья

— И еще… Мы тут с него вещи срезали…

— Срезали? — удивленно моргнула Стелла. Врач отмахнулся:

— Не берите в голову… Так всегда происходит, если тяжелый. Вот… чудом не выбросили!

Мужчина протянул ей боровую коробочку. Дрожащей рукой Стелла ту забрала, но открывать не стала. Это не для посторонних. Это — только их… с Артуром.

— Спасибо, Михаил Юрьевич, — Стелла покосилась на бейджик доктора. — Я знаю, что по закону члены семьи могут находиться в реанимации…

— Ох уж эти законы.

— Там его мать и дочь. Дайте им немного времени. Пусть они удостоверятся, что все хорошо. Пожалуйста! Иначе я…

— А давайте без иначе, Стелла Владимировна, — вдруг развеселился мужчина, — я распоряжусь, чтобы вас проводили.

Стелла терпеливо ждала под реанимацией, пока Артура навестят дочь и мать. Она хотела зайти к нему после. Одна. Без свидетелей. Где-то в сумочке мелодично зазвонил телефон, но Стелла проигнорировала его сигналы. Ей хотелось просто побыть одной, если еще не время быть с ним. Она физически не могла ни слышать кого-то чужого, ни видеть.

Господи, ну, почему они там так долго?

Из палаты Артура вышла сначала подавленная Карина, а после рыдающая в голос Надежда Анатольевна. Стелла поморщилась и еще крепче сжала врученную ей врачом коробочку.

— Ты как, малыш, молодцом? — спросила у Каркуши, ласково отводя от лица девушки ее темные пряди.

— Да какой тут хорошо?! Девочка отца чуть не лишилась! — вмешалась в разговор пожилая женщина.

— Я нормально… Правда. Не переживай, — не обращая на нее никакого внимания, прошептала Каркуша.

— Вот и молодец. Нечего киснуть. Жив наш герой — и хорошо. А на ноги мы его в два счета поставим, правда?

— В два счета она… Угу, — скептически протянула Надежда Анатольевна. — Сбежишь, как только в первый раз придется памперс поменять, — и снова заголосила.

Стелла стиснула зубы, хотя спокойствие ей давалось с большим трудом. Сдерживать рвущийся наружу темперамент и злые слова получалось едва-едва, но ради Артура она старалась. И ради испуганной Карины тоже…

— Не сбегу, — уверенно сказала Стелла, глядя в глаза Каркуше. — Я к нему, хорошо?

— Угу… А… что мне дальше делать? Здесь нужно быть, наверное?

— Нет, малышка… Езжайте домой. Ты же слышала, что сказали врачи. Ему уже ничего не угрожает.

— Но… Как же? А вдруг он придет в себя…

— Я вам сразу же сообщу, если будут какие-то новости.

Артур лежал на высокой больничной кровати, занимая собой почти всю ее поверхность. Он был высоким, и сейчас это как-то особенно бросалось в глаза. На руке и плече — свежая повязка. Копестиренский снова обгорел. Несильно, как ей сказали, но даже эту боль Стелла чувствовала, как свою собственную — необычайно остро и пронзительно. С губ сорвался всхлип, и чтобы себя отрезвить, она до боли в руке сдавила заветную коробочку. Стелла не позволяла себе думать, что там внутри, хотя в этом не было особой тайны. Просто… Так страшно становилось, стоило ей только подумать, что она могла никогда не узнать о планах Артура. Что могла его потерять, и никогда… никогда не увидеть больше. Ни живым, ни мертвым.

Стелла протянула руку и погладила небольшой участок кожи, не занятый кислородной маской. Колючий… Пальцы покалывало, в носу невыносимо жгло, и, наверное, уже можно было не сдерживаться. Стелла опустилась на колени, почему-то проигнорировав стул, и осторожно коснулась тыльной стороны ладони Артура:

— Как же ты меня напугал, Копестиренский… Как же сильно… Только тебе, наверное, было страшнее? Знаю, что было, хоть ты никогда не признаешься… — слезы хлынули из глаз Стеллы, и больше не было сил сдерживать эти горькие потоки боли внутри. — Хороший мой… Сильный. Ты все можешь, правда? Все тебе по плечу, со всем справишься… А я не могу… Без тебя не могу совершенно… Ты выздоравливай, ладно? Будешь гулять с собаками… Я из-за них ни черта не успеваю, — Стелла вытерла нос рукой. — Прав ты был — с ними ужасный геморр… А когда родится сынок? И… дочка. Знаешь, я не успела сказать тебе самое главное… Я ведь беременная, Артур! Представляешь?! У нас скоро дочка родится. Ты меня кругленькой называл, а я обижалась, помнишь? Так вот — сейчас я еще круглей. Тебе понравится, Копестиренский! Ты только… просыпайся, любимый. Я без тебя ничего не могу… Не могу!

Глава 25

Случившееся с рейсом триста одиннадцать стало настоящей сенсацией для всех мировых СМИ. Еще бы — такой информационный повод! Репортеры дежурили у больницы, выдавали в эфир короткие интервью пассажиров, цитировали их посты в соцсетях, устраивали шоу с приглашенными звездами и преследовали родных героя. Мать Артура терялась под прицелами кинокамер, Каркуша злилась, а Стелла, насколько могла, старалась оставаться в тени.