Ольга Вечная - Пристойное поведение

— Поздравляю, Вероника! — говорит мне свекровь, крепко обнимая. — Я его уже видела. Красавчик, глаз не отвести. Очень крепкий мальчик!

— Ма-а-аленький, — реву я навзрыд, опасаясь, вдруг она начнет ругать меня.

— Ну и что? Догонит! Давай, возьми себя в руки. Ты молодец. Девочка моя, ну чего ты плачешь? Вспомни Егора, он родился еще меньше, а потом каким вымахал, а?

— Вы уверены? — я всхлипываю.

— Я — уверена, — заверяет она меня с улыбкой. И ее уверенность действует фантастически успокаивающе. — Ну вот такие все Озерские — вечно торопятся. Что Дима, что Егор, что Регина. И мальчик наш той же породы. Ну все, деточка, успокаивайся и настраивайся на счастливое материнство. Понимаю, что для тебя все произошло неожиданно, но лично я — вообще не удивлена. С Региной так же корила себя, как и ты сейчас. С Егором уже была абсолютно спокойна. Вот и молодец, дочка. Вытирай слезы. У тебя сейчас начинается совсем другая жизнь, нет времени раскисать, — я улыбаюсь, и она продолжает меня подбадривать. Стопроцентная, безусловная поддержка свекрови насыщает силами. Она тараторит без остановки: — Вот представь, каково мне было, когда Егор занимался этим жутким спортом! Сижу на соревнованиях, глаза руками закрыть хочется, но смотрю, потому что прятаться не положено — парни вокруг здоровые, удары у них по силе — невероятные. Он дерется. То его бьют, то он в нокаут отправляет. Смотрю на него и думаю, как такой мужик мог вырасти из такого крошечки? — я уже смеюсь. Смеюсь сквозь слезы. — Вот и слава Богу. Я тебе из дома фотографию бирки Егоркиной пришлю. И фото его самого в роддоме. Сравним как раз.

— Спасибо вам огромное.

— Да не за что. Егор очень волнуется, услышал по голосу, что ты плачешь, попросил присмотреть. Я ни на секунду не сомневаюсь, что все будет прекрасно. А сейчас отдыхай, поспи немного. Егор отзвонился, что уже взял билет и приедет ночью, а навестит вас уже рано утром.

— Он написал, что любит меня.

— А ты поздравь его. Прямо сейчас. Это нужно сделать, дочка. Я с ним уже поговорила, чтобы не волновался сверх меры. Вы большие молодцы!

Выписка проходит просто потрясающе. Столько людей приехало… Со стороны Егора — так и вовсе человек тридцать, в том числе Леся с Санни. Последний, правда, выглядит смущенным, первым подходит к Озерскому поздравить, и тот протягивает ему руку. А потом парни быстро, но крепко обнимаются. Нет только Колиной сестры и ее родителей, но никто, если честно, не расстраивается. Мой отец тоже присутствует, но держится, как обычно, в стороне. Если с мамой мы помирились, то на наши с Павлом отношения вряд ли что-то повлияет и изменит их в лучшую сторону. Тем не менее, мне приятно, что он видит меня такой. Счастливой. На своем месте, которое обожаю. Его заслуги в этом нет. Скорее, я стала счастливой вопреки.

Мальчик хорошо кушает и быстро растет. Перед выпиской врачи провели все необходимые тесты и, помимо мелочевки, не нашли к чему придраться, поэтому у меня нет ни единой причины грустить. Егор же все последние дни выглядит перманентно польщенным.

Домой едем втроем. Математик за рулем, мы с малышом позади.

— Ничего не могу поделать, — говорит Егор, поглядывая в зеркало заднего вида, — меня до сих пор потряхивает. За премьеру «МейнМембер» так не переживаю.

— А что за нее переживать, если после предварительного показа все критики в восторге? — подмигиваю ему. — Вот. Егор, посмотри только: везем домой результат наших переглядываний с балконов. Такой красивый ребеночек получился.

— Ну, скажем, не только переглядываний… — заводит он свою привычную пошлую шарманку.

— Эй! Ты и вправду нервничаешь.

— Ага. У меня в голове не укладывается, что у меня есть ребенок, и нам без проблем разрешили его забрать домой. Так просто. Никто не препятствовал.

Мне становится смешно. И одновременно с этим — очень спокойно.

— Когда летим за вторым? Мне понравилось, — с переднего сиденья Егор дотягивается до моей руки и сжимает ее.

— Дай только дух перевести, — смеюсь в ответ, а сама думаю: с тобой — хоть на край света.

«Впервые за много месяцев оставшись наедине с собой, я осознал, что у меня нет совершенно никакого выбора. Вообще, выбор, если по-честному, — это иллюзия. Какую бы дорогу ни предпочел, точка назначения не изменится. Чтобы доказать свою любовь, я должен умереть. Это ее условие. Наша игра «на слабо», наконец, достигла финиша. Прекратить наши отношения, зависимость, которая для меня — воздух, — также подобно смерти. У меня нет выбора. Двадцать семь лет — идеальный возраст для того, чтобы оборвать существование. Нужно только докурить эту пачку сигарет. Зря, что ли, покупал?