Стэн Барстоу: Отчаянные

Тем временем злачные заведения понемногу закрывались, и в зал набились опоздавшие из пивнушек и баров. Окна за длинными шторами были распахнуты, но воздух в зале все равно был душный и спертый. Когда кончился танец и объявили перерыв, они оказались у выхода. Девушка сделала вид, что обмахивается ладонью.

— Я, кажется, вот-вот задохнусь. Ну и духота, спасения нету.

— Выйдем на улицу, — предложил Винс, — подышим воздухом.

Ему хотелось знать, о чем она подумала, поглядев на него.

— Пошли, — сказал он. — Я тебя в обиду не дам. Погуляем по улице и вернемся.

— Хорошо, пойдем. Здесь я и минуты не выдержу.

Взяв на контроле контрамарки, они вышли на улицу.

— Ты не замерзнешь? — спросил Винс, посмотрев на ее тонкую блузку.

— Что ты, ни капельки. Вечер такой теплый.

Они пошли вверх по тихой улице. Она взяла его под руку, он поглядел на нее, и его охватила радость. Чувствовал он себя приподнято. Но он ничего не знал о ней. Она рассказала, что живет около Брэдфорд-роуд, неподалеку от того места, где они ее встретили. Старшая сестра ее замужем, а младший брат еще ходит в школу. Отец работает старшим инспектором в страховой компании, а сама она машинисткой в главном отделении той же компании в Крессли. Она увлекается танцами, кино, Фрэнком Синатрой и плаваньем.

— Плаваньем?

Она сказала, сколько раз может переплыть городской бассейн туда и обратно, и он поразился:

— Я думал, что при такой фигуре, как у тебя, ты к воде и близко не подходишь.

— Плаванье улучшает фигуру, — рассмеялась она.

— Ты бассейну лучше всякой рекламы. Сам-то я и двух метров проплыть не могу. Дома в ванну лезу со спасательным кругом.

— Немножко попрактикуйся и тут же выучишься. Как с велосипедом: стоит научиться — и уже непонятно, что же тут трудного.

— Ну, на велосипеде я езжу. И на моторе тоже. Думаю вот завести моторчик. Через годик, если получится.

— Мотороллер?

— Нет, самый настоящий мотоцикл. «Нортон» на шестьсот пятьдесят или что-нибудь вроде этого. Машину помощней.

— Они дорогие. Ты накопил денег?

— На первый взнос хватит. Не знаю только, как уломать Старика, чтобы он подписал поручительство и рассрочку, старый дурак все никак не решится. Любит он другим жить не давать.

— На что ты живешь?

— Автомеханик я. А что?

— Ничего, просто интересно.

— По моим рукам видно, что я в конторе штанов не просиживаю.

— Что с твоими руками?

— Видно по ним, кем я работаю. Мазут — его сколько ни три, все равно не сотрешь.

— У тебя красивые руки, — сказала она. — Я заметила. Я всегда на руки смотрю. Жить ремеслом — тут нет ничего зазорного. Тебе нравится работать механиком?

Он пожал плечами:

— Работа как работа. Я люблю возиться с моторами и все такое, хоть и вкалываешь на чужого дядю. Но это всегда так.

— Ты молодой. Нельзя же все сразу. Может, еще собственную мастерскую заведешь.

— Ну, не такой я человек. Тут нужно с бумагами возиться и вообще. А потом, откуда я капитал возьму?

— Всякое бывает, — сказала она.

Они обогнули квартал и вышли к «Трокадеро» с другой стороны. Когда они очутились в проходе, образованном автостоянкой и танцзалом, Винс остановился и повернул ее к себе, ощутив через блузку теплую нежную кожу ее плеч.

— Без паники, — сказал он. — Сейчас я тебя поцелую — и только.

— Никто и не паникует, — ответила девушка. Он поцеловал ее в губы.

Она приняла его поцелуй спокойно, послушно, но как-то пассивно; ее прохладные губы ему не ответили. Но вот она приоткрыла рот и обняла Винса. Его пронзило светлой и чистой радостью. Они крепко обнялись и замерли в тени под стеной.

— Спорю, когда мы встретились там, на улице, тебе и в голову не могло прийти, что у нас этим кончится.

Она рассмеялась.

— Конечно, нет.

— Да и мне тоже. Вот уж не думал, что встречу тебя…Хотя вообще-то я надеялся.

Она притихла.

— Можно, мы еще встретимся?

— А ты вправду хочешь?

— Еще бы! Я хочу сказать, давай назначим настоящее свидание, чтобы были только мы с тобой. Согласна?

— Посмотрим, — ответила она.

Он скользнул рукой по ее плечу и коснулся груди. Она убрала его руку.

— Не забывайся!

— Честное слово, — сказал Винс охрипшим голосом. — Я просто так. Я ничего такого и не думал. Честное слово. Я ни за что, я… Слишком ты мне нравишься.

Обнимая ее, он испытывал прилив неведомой ему нежности и пугался этого чувства, потому что оно делало его слабым и беззащитным. У него подгибались колени. Он знал, что сейчас она может вить из него веревки. К радости примешивался страх: ему вдруг захотелось всего того, на что до сих пор ему было наплевать, — верности, любви и женитьбы, собственного домика, где они заживут вдвоем и где его будут встречать после работы.