Александр Кустарев - Вальс

Нет, нет, объяснил он. Это сделать никак невозможно. Я имею дела с Москвой, втолковывал он Лиле очевидные вещи, я не могу позволить, чтобы быть запутаться в таких гешефтен. Деньги, деньги, пояснял он, профит, твая понимай?

Деньги Лиля понимала. Профит тоже. Она сильно расстроилась. Похоже, судьба ее обманывала. Так все хорошо складывалось. Но в последний момент срывалось. Что ж, против денег не попрешь. Деньги — все равно что советская власть. Против советской власти переть — так это хотя бы красиво. Во всяком случае, публика это любит, А против денег? Засмеют только. Кто ж, не будучи психом, будет деньгам возражать.

На том и расстались, но не навечно. Немец приходил еще два раза, приносил подарки, пил с Лилей и с Лилиной дочкой шнапс, пел вместе с ними «калинка-малинка» и, уж совсем надравшись, ругал Гитлера и какого-то Ганса-Уве, фамилию Лиля не запомнила.

На третий раз немец сообщил, что на днях уезжает обратно, но через месяц вернется. Гешефт.

Лиля вздохнула и стала ждать. «Огонек» между тем вторично ее обкакал. Веселовская квартира свистнула. Ребенок Лилиной дочери подрастал и занимал все больше места. Жизнь катилась коту под хвост, и остановить ее было никак невозможно.

Но тут возник просвет: немец опять вернулся. Он пробыл в Москве два месяца, шлялся к Лиле в гости каждую субботу и кормил всю семью хорошими продуктами. Ну что ж, думала Лиля, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Но она даже не могла себе вообразить, какой клок в конечном счете удастся ей урвать с этой овцы.

Дружба с немецкой овцой все тянулась и тянулась. Все к ней привыкли и были довольны малым. Так с людьми всегда. Вначале они хотят многого, больше всех, чего-нибудь такого, чего и проглотить-то на самом деле нельзя. Но в конце концов удовлетворяются тем, что Бог послал. И правильно: а то ведь и подавиться можно.

Мещанское счастье Лилиной семьи уже становилось рутиной, когда немец внес в происходящее небольшую перемену. Однажды он явился в гости к своим русским друзьям не один, а в компании другого немца. Мой племянник Оттохен, ухмыляясь, сказал он. Участвует в моем гешефте.

Стало еще веселее. Танцевали вчетвером, иной раз до утра. Оттохен предоставил в распоряжение семьи кассетный магнитофон с кассетами. Счастье Лилиной дочери было беспредельным. Она стала ходить к Оттохену в гостиницу. Завязался роман.

Конечно, однажды к Лиле пришли двое в штатском и на пальцах ей объяснили, что если ее дочь будет продолжать спать с иностранцем, то ей устроят хорошую прогулку в морозные края, далеко-далеко, где кочуют туманы.

Лиля в этих краях бывала. Она знала, чем это пахнет; до сих пор запах стоял у нее в ноздрях. Она оскалила на визитеров зубы, но кусаться не решилась. Лет двадцать назад она бы этих пареньков без синяков не отпустила, но теперь силы были уже не те, да и вообще Лиля была к этому времени неплохо натаскана.

Смотрители нравов глянули еще пару раз на Лилю из-под шляп и удалились, предложив ей как следует подумать и принять правильное решение.

Лиля приняла неправильное решение, которое оказалось правильным. Бывают чудеса. На них вся надежда.

Лиля доложила обо всем немцу и Оттохену. Те выслушали, разинув рот, покачали головами, сказали доннерветтер, доннерветтер и пообещали подумать.

А на следующий день немец приехал с букетом цветов, хлопнул Лилю по колену и сказал, что Оттохен будет на Лилиной дочи жениться, то есть, поправился он, выходить за нее замуж, то есть наоборот: жениться.

Лиля обомлела. Это серьезно, спросила она, я хочу, чтобы все было серьезно, не так, как в прошлый раз, жениться так жениться.

Немец вздохнул, сказал, что хорошо понимает Лилины сомнения, в прошлый раз действительно не очень деликатно вышло, но тогда ситуация была другая, у него, у немца, возникли осложнения, гешефт не позволял выполнить искреннее намерение. Но теперь все совершенно иначе. Оттохен хочет Лилину дочь увезти в Германию. Полный порядок, никаких сомнений, идемте с вами заключать законный брак.

Так все и вышло. Брак и в самом деле был заключен, и молодая семья собралась в Германию, хотя так просто это дело сделать не получилось. Власти упирались всеми четырьмя ногами. Были и слезы, и истерика. Стучали друг на друга кулаками, писали жалобы в райком, в Совет мира, в ООН и канцлеру. Обращались за помощью к каким-то шведам, и Лиля даже пожалела, что в свое время не смогла как следует договориться со шведским коммунистом — и он пригодился бы тут. В такие минуты, как говорится по-русски, все, что есть в печи, все на стол мечи.