Надежда Нелидова - Бумеранг

Уже сегодня она снова и снова безжалостно вкладывает камни в руки старших сестёр. Они вдруг воспылали родственной, сестринской любовью и рвутся прильнуть к Любе, погреться у её семейного огня, потому что своего у них – нет. Так получилось.

«Пускай чума, что в воздухе таится для грешников, на дочерей падёт…»

Надя так и не вышла замуж. У Веры рано умер муж, дочь погибла в автокатастрофе.

«Знаете, – говорит им сегодня Люба и даже получает некоторое удовольствие, – знаете хорошую английскую поговорку? Рыба и гости начинают пахнуть на третий день».

Есть, сестрицы, и ваш вклад, что у Любы сразу после родов пропало молоко и что Любина дочка – искусственница. Припомните-ка события пятнадцатилетней давности. А теперь, видите ли, спохватились: семейный очаг им подавай.

Пятнадцать лет назад Люба с мужем не имели своего угла. Вернее, имели: угол в ветхой лачужке. В этот угол Люба с трудом втиснула шкаф и диван. Когда муж садился и вытягивал ноги, ноги упирались в противоположную стенку. Муж был больной человек. В смысле здоровья и в смысле хронического алкоголизма.

На Любу легло всё: топка печи, носка воды, вынос помойного ведра, готовка еды. Самое страшное: стирка вручную, потому что в то время стиральные машинки были дефицитом. Страшное: потому что за новорождённой дочкой приходилось стирать ежечасно, если не ежеминутно.

У малышки сразу после роддома началось сильнейшее расстройство желудка. Что не удивительно при Любином испортившемся грудном молоке. Что не удивительно после того, что с ней отчебучили сестрички.

В день выписки Любы из роддома отец на срочно созванном семейном совете помялся и вдруг выложил, всех ошарашив: у него есть на книжке накопления. Как раз хватит на маленькую отдельную квартирку. Он подарит её Любе с мужем, а уж они его приютят на старости лет. В конце концов, Надюше он уже квартиру сделал. Верочка, слава богу, не бедная: крышей над головой себя и дочку обеспечила.

«Знайте: разделили мы королевство натрое, решив с преклонных наших лет сложить заботы и поручить их свежим силам. Мы же без груза к смерти побредём».

Что тут началось (мама потом Любе рассказывала). Небедная Вера ахнула, схватилась за щёки. Аж задохнулась от возмущения, подбоченилась:

– Это что же, папочка, выходит: я сама себя обеспечивала, ночей не досыпала, куска не доедала. А Любочка со своим алкашом – на всё готовенькое?! Это справедливо?

Отец бормотал что-то о новорождённой внучке.

– А о моей дочери, которую я одна поднимаю, – ты забыл?! – гремела и наступала на него правдолюбка Вера. – Она не твоя внучка?! Я что, лошадь ломовая – тянуть и ломить всю жизнь? – брызнули горячие слёзы, она разрыдалась от обиды. – Да я забыла, как женщина должна выглядеть!

Благоразумная Надюша поддержала:

– Пап, давай всё спокойно обсудим. Любочка с мужем со свадьбы живут как кошка с собакой (это была правда ). Не сегодня-завтра подадут на развод. Её алкаш отсудит половину твоей подаренной квартиры – и прощайте, денежки.

А если и не разведутся – какая на них надежда? – развивала она свою правду дальше: – У Любочки, считай, двое малых детей на руках: больной муж и малютка. Неужели ты думаешь, что там найдётся тебе место на старости лет? Попомни моё слово: пропьёт Любин алкаш подаренную тобой квартиру.

А насчёт покойной старости не сомневайся: мы и Верочка вас с мамой не бросим. Вот Вера прямо нынче купит дачу кирпичную, с садом, с удобствами – там и будете жить. Ты только помоги ей эту дачу купить. Твоих сбережений как раз хватит. Это лучшее вложение в вашу покойную старость.

Отец упирался до последнего. На него давили, обрабатывали часа два. Наконец, он понурился, смирился.

«Больной, несчастный, презренный старик. У дочерей-злодеек…»

Сестрицы подхватили его под руки и потащили в ближайшее отделение сберкассы: переводить деньги на Верин счёт.

По дороге он вспылил, грозно затопал ногами, выдернул руки и повернул было назад. В нём на минуту проснулся маленький властный король Лир.

Но его поймали, вернули, прикрикнули, пустили слезу, усовестили, чмокнули в морщинистую щёку. Дообработали до кондиции… В тот же день Верин счёт дополнился суммой с четырьмя нулями. Тогда это были очень хорошие деньги.

Стоит ли говорить, что на дачу родителей Вера никогда не пустила? Мотив: «Планы поменялись. Мне и дочери надо устраивать личную жизнь. У дочки вся жизнь впереди, да и я ещё не старуха». И разве она не была по-своему права?