– Я на диете, – бурчит Женька, – талию берегу. Давайте дальше свое меню.
– Дальше… Дальше, Женечка, можно напасть на вполне приличное мясо. А если почернело и припахивает, достаточно подержать его в марганцовке, в крепеньком, знаешь, растворе. По воскресеньям устраиваю праздник желудка: жарю мойву. Любаша – она в школе годом младше вас шла, сейчас в рыбном отделе – мне всегда крупную оставляет. Жарю каждую рыбку отдельно: до золотистости, досуха, до хруста. Ребятки приходят: «Людмила Серафимовна, соскучились по вашей золотой рыбке…»
…Как постарела учительница! Она всегда держалась чрезвычайно прямо («Как Анна Каренина!» – гордо сравнивала Женька). Сейчас сгорбилась, скособочилась («Как Наталья из «Тихого Дона», – подмечает Женька). До последней пряди поседела маленькая головка. Седина отдаёт благородной, аристократической лёгкой голубизной.
Сто лет назад дед Людмилы Серафимовны, из крестьян, ровеньковский лесопромышленник, ворочал миллионами. А в жёны взял дворянку из старинного разорившегося рода. Так, рассказывали, без сватовства, и выдернул красавицу-бесприданницу с губернского бала. И – под венец, и – в богом забытые Ровеньки, в глушь из глуши.
На столе у учительницы дежурный набор из гастронома: бледный подсохший суфлейный тортик, срок реализации явно подделан. Блюдечко с прозрачно нарезанной куриной колбаской. Сыр самый дешёвый: по виду и вкусу как брусок 5 %-ного хозяйственного мыла.
Нынче зимой Женька прислала Людмиле Серафимовне на её старенький компьютер письмо. Содержание письма привело учительницу в обморочное состояние. Женька сообщала, что в Людмилу Серафимовну заочно, по рассказам и фотографиям, влюбился их знакомый итальянец. Намерения самые серьезные. Чудный старичок: бездетный, очень богатый. Но у них с этим просто: ходит в сэкондхэндовских кроссовках, свитер как застиранный чулок, майки и джинсы с распродаж. Его страсть – международный туризм.
«Людмила Серафимовна, – писала Женька, – вы так увлекательно путешествовали с нами по географической карте! Мы задыхались в африканских саваннах, удирая от хрюкающего свирепого носорога. Замерзали в многокилометровых синих ледниковых трещинах. Отбивали потешных кенгурят от диких собак динго… При этом вы дальше Ровеньков нигде не бывали… Не вздумайте отказать жениху. Вам выпала редчайшая, фантастическая удача… Вы зажмуритесь, ткнёте мизинчиком в атлас – назавтра билет в эту точку будет у вас в кармане».
Людмила Серафимовна от переживаний слегла. У Женьки полгода ушло на то, чтобы электронными письмами осторожно, потихоньку приучать её к блестящим, великолепным переменам в её жизни. Учительница, пользуясь программой «переводчик», начала переписку с итальянцем.
Очень неглупый, душевный дядька оказался. Корни русские, его предки из староверов с Аляски. Даже в шутку вперёд условились насчёт совместной жизни. Четыре месяца молодые будут жить в Ровеньках. Четыре – в провинции Беневенто. А в оставшееся время облазят все закоулки Земного Шара. И так, если Бог даст здоровья, каждый год.
В последнем письме Женька спохватилась:
– Зубы!!! Ради всего святого, Людмила Серафимовна! В Европе зубы – это всё! Там можно ходить в рубище, но чтобы рот был забит 32 жемчужинами. За кордоном простят и поймут всё, кроме запаха изо рта. Кроме запавших от беззубья щёк. Кроме провалившегося пустого рта и съеденных челюстей. Для них это всё равно что гнить заживо… Ваш жених в этом отношении брезглив до судорог!
Людмиле Серафимовне и к зеркалу не нужно было подходить. Зубов у неё практически не было, как у большинства ровеньковских жителей. Плохая вода, отсутствие кабинета стоматологии.
Сколько-то зубов худо-бедно нарастили. Сколько-то осталось своих. Частично обули в коронки – в итоге разноцветную улыбку приходилось прикрывать ладошкой. А в глубине рта ещё жили грубые съёмные протезы. Они натирали до крови дёсны, делали речь невнятной: с брежневским клацаньем и причмокиванием. Завидев живьём гниющую, разлагающуюся Людмилу Серафимовну, белозубый старикашка-итальянец – а вместе с ним мечты о путешествиях, развернутся – и только пятки засверкают.
Суфлейный тортик был с осторожностью ополовинен. Куриная колбаска брезгливо отщипнута. К сыру Женька благоразумно не прикоснулась. Людмила Серафимовна, под рентгеновским взглядом Женьки, смущённо прикрывалась ладошкой. Рассказывала о поездке в областной центр в клинику по вживлению зубов. Один имплант – 60 тысяч рублей. Чтобы набить рот новенькими зубами – назвали сумму, от которой у учительницы потемнело в глазах. На вокзал добиралась вслепую, ощупью, на подкашивающихся ногах.
Читать дальше