Генри Миллер - Дьеп — Ньюхейвен

— Простите, а почему вас уволили из газеты, можно узнать?

— Как раз к этому я и веду. Видите ли, французские бюрократы придерживаются той же точки зрения, что и вы. Впрочем, возможно, я бы и остался в газете, если б ко всему прочему не был еще и плохим корректором. Если хотите знать, в основном меня именно поэтому и выгнали.

— Такое впечатление, что вы этим гордитесь.

— Совершенно верно. По-моему, это признак ума.

— Что же получается? Лишившись работы в «Чикаго трибюн», вы сочли возможным прокатиться в Англию. При этом вы запаслись визой на год и обратным билетом.

— Да, и еще я хотел услышать английскую речь и скрыться от жены.

Тут в разговор вступил маленький, круглолицый. Долговязый явно исчерпал свои возможности.

— Вы писатель, мистер Миллер? — Да.

— Пишете романы и рассказы?

— Да.

— Печатаетесь в американских журналах?

— Да.

— В каких? Не могли бы вы назвать хотя бы несколько?

— Пожалуйста. «Америкэн меркьюри», «Харперс», «Атлантик мансли», «Скрибнерс», «Вирджиния куотерли», «Йейл ревью»…

— Одну минуточку. — Он отошел к стойке и, нагнувшись, вытащил большой толстый справочник. — «Америкэн меркьюри»… «Америкэн меркьюри»… — бормотал он себе под нос, листая страницы. — Генри Миллер… Генри Миллер… Генри Миллер… Когда это было, в этом году или в прошлом, мистер Миллер?

— В «Меркьюри»? Может, и три года назад, — мягко сказал я.

По-видимому, в его справочнике сведений трехлетней давности не содержалось. Не мог бы я назвать ему журнал, для которого писал последние год-два? Нет, ответил я, не мог бы: последние год-два я работал над книгой. — А эта книга напечатана? Как зовут американского издателя?

Я сказал, что книгу выпустил англичанин.

— И как же называется издательство?

— «Обелиск-пресс».

Круглолицый почесал в затылке:

— Английский издатель, говорите?

Что-то он не мог припомнить такое английское издательство. Он окликнул своего коллегу, который скрылся за перегородку с моим паспортом.

— Ты когда-нибудь слышал про «Обелиск-пресс»? — крикнул он.

Тут я решил, что самое время сообщить ему, что мой английский издатель находится в Париже. Эта информация повергла его в ужас. Английский издатель — в Париже?! Такого просто быть не могло. Ладно, допустим, и как же назывались мои книги?

— Книга только одна, — сказал я. — Называется «Тропик Рака».

На это он отреагировал очень болезненно, мне показалось даже, что его сейчас хватит родимчик. Наконец он кое-как справился с собой и сладеньким голоском спросил:

— Полно, мистер Миллер, не хотите же вы сказать, что пишете медицинские книги?

На этот раз застыл от изумления я. Долговязый и круглолицый молча сверлили меня глазами.

— «Тропик Рака», — медленно и серьезно проговорил я, — не медицинская книга.

— А какая же? — переспросили они почти в один голос.

— Название этой книги, — объяснил я, — чисто символическое. Тропиком Рака в учебниках географии называют климатический пояс над экватором. Климатический пояс под экватором называется тропиком Козерога или Южным тропиком. Моя книга, разумеется, ничего общего с климатическими поясами не имеет — в ней речь идет о климате духовном. Слово «рак» всегда интересовало меня — это же вдобавок и один из знаков зодиака. В китайской символике знак этот очень важен, ведь рак — это единственное живое существо, которое с одинаковой легкостью передвигается вперед, назад и вбок. В моей книге, конечно же, все сложнее. Это роман, а вернее, автобиография. Если бы здесь был мой чемодан, я бы показал вам рукопись. Думаю, вам было бы интересно. Кстати, в Париже эта книга была издана потому, что для Англии и Америки она слишком непристойна. В ней, простите за выражение, слишком многие стоят в позе рака…

На этом дискуссия закончилась. Долговязый застегнул портфель, надел шляпу и пальто и стал нетерпеливо ждать круглолицего. Я снова попросил вернуть мне паспорт. Долговязый ушел за перегородку и принес мне его. Я открыл паспорт и увидел, что виза крест-накрест перечеркнута большим черным X. Это привело меня в бешенство: казалось, они перечеркнули мое доброе имя.

— И где же в этом райском уголке можно переночевать? — поинтересовался я.

— Об этом позаботится констебль, — ответил долговязый, криво улыбнувшись и отворачиваясь от меня. И тут я увидел, что ко мне, отделившись от стены, направляется огромного роста мужчина, весь в черном, с мертвенно-бледным лицом под черным шлемом.