Лара Вапняр: В ожидании чуда

Он не мог понять ни единого слова. Вернее, только и понимал что отдельные слова. Он попытался сосредоточиться, но его мысли по-прежнему занимала эта простуженная девушка. Вадик откусил кусок чизкейка, оказавшегося приторно-сладким. Пролистав книгу до конца, он заметил, что из нее вырвано примерно пятьдесят страниц. Когда он наконец поднял взгляд, обнаружилось, что девушка смотрит на него. Он улыбнулся и спросил, не будет ли она против, если он пересядет к ней. В обычной жизни у него не хватило бы на это духу, но сейчас его переполняла какая-то странная счастливая уверенность, и он чувствовал, что может все, стоит ему только захотеть.

— Что у вас в кружке? — спросил он, устроившись за ее столиком.

— Сидр с ромом, — ответила она.

Вадик попросил официанта принести еще один сидр с ромом для него. Напиток показался ему чрезвычайно вкусным.

Девушку звали Рейчел. Выяснилось, что она из Мичигана, а сюда приехала несколько месяцев назад учиться в аспирантуре. Он сообщил ей, что прибыл только сегодня утром. Она улыбнулась и сказала: «Добро пожаловать». Дни, недели, месяцы, даже годы спустя, вспоминая их разговор (а он вспоминал его часто), Вадик всякий раз удивлялся легкости его течения. Английский он знал хорошо, но говорить на нем без усилий почти никогда не получалось: он мучительно подыскивал нужные слова, коверкал произношение, путал времена и артикли. Но тогда, в кафе с Рейчел, его словно осенило вдохновение. Ни разу не было такого, чтобы она чего-то не поняла и попросила его повторить.

Зазвучала песня I'm Your Man Леонарда Коэна, и Вадик рассмеялся. Коэн сопровождал его весь сегодняшний день.

— Ужасно люблю эту песню! — воскликнул он.

— Правда? — сказала Рейчел. Она словно бы вдруг напряглась.

— А что? — спросил Вадик.

— Да нет, ничего.

— Нет, — возразил Вадик. — Ты уж скажи, пожалуйста.

— Если честно, я терпеть не могу эту песню, — сказала Рейчел.

— Терпеть не можешь? Почему? — удивился Вадик. — Парень предлагает себя девушке. Изливает перед ней душу.

— Ах, душу изливает, вот как? — сказала Рейчел. — Но это же явная предкоитальная манипуляция! Он предлагает ей весь мир, но только до тех пор, пока она ему не отдастся. Неужели непонятно?

— Мне понятно, о чем ты говоришь, но я не согласен. Он выражает то, что чувствует в данный момент. Может, он и не будет чувствовать то же самое после, но это не значит, что сейчас он неискренен.

Рейчел так неистово замотала головой, что одна ее косичка расплелась и тонкие каштановые прядки запрыгали вверх и вниз.

— Леонард Коэн — типичный мизогин.

— Ми… мизогин? — переспросил Вадик. Это слово казалось смутно знакомым, но он не был уверен, что понимает его смысл.

— Женоненавистник, — пояснила Рейчел.

— Не понимаю, — сказал Вадик. — Коэн — женоненавистник? Разве он не преклоняется перед женщинами?

— Вот именно! — воскликнула Рейчел. — Об этом я и говорю. Он перед ними преклоняется, но не считает их равными себе. Они для него священные сексуальные объекты. То, что боготворят, а потом выбрасывают за ненадобностью, или, еще лучше, выбрасывают сначала, а боготворят после. — Она отхлебнула из своей кружки и спросила: — Знаешь песню «В ожидании чуда»?

— А как же! — сказал Вадик. — Моя любимая!

— Ну так давай посмотрим, какие там слова. «Я знаю, тебе может не нравиться,/Тебе может быть обидно,/Что ты стоишь под моим окном/Со своим горном и барабаном» . — Рейчел помедлила, вспоминая следующую строчку, и Вадик подсказал:

— «А я жду здесь, наверху,/Жду, когда придет чудо».

Рейчел кивнула и торжествующе посмотрела на Вадика.

— Видишь? Мужчина сидит наверху, погруженный в свои экзистенциальные мысли, говорит с Богом, ждет, пока на него снизойдет божественная благодать, а женщина внизу! Буквально под ним! Бессмысленно ждет. И чего? Что он на ней женится?

Вадик покачал головой. Рейчел хотела сказать что-то еще, но осеклась. Вид у нее был смущенный.

— Так что ты изучаешь в своей аспирантуре? — спросил Вадик. — Североамериканских мизогинов?

— Вообще-то нет. Английских романтиков.

Вот повезло, подумал Вадик. Перед ним открылась блестящая возможность перевести разговор с Леонарда Коэна на ту область, где он чувствовал себя как рыба в воде. Он сказал, что знает наизусть все «Сказание о старом мореходе». По-русски. Рейчел улыбнулась и попросила его прочесть. Он прочел. Рейчел страшно понравилось. Она сказала, что по-русски это звучит изумительно, хотя несколько раз не смогла сдержать смех.