Василий Афонин - Роща

— Очень хорошо, — удовлетворенно говорит руководитель области, — завтра же пойдете на выставку сами или пошлете своих представителей с тем, чтобы каждое предприятие, учреждение, организация купила для себя хотя бы одну картину.

И прощался, будучи уверен, что придут на выставку и купят картины. Случалось, руководитель приглашал в свой кабинет кого-то из литераторов, беседовал с ним о разном час и более, интересуясь литературной жизнью города, личной жизнью того, с кем вел беседу, спрашивал о нуждах, справлялся о здоровье, был любезен…

Все это было вначале. Теперь ничего подобного не происходило, об этом лишь вспоминали с грустью. То ли он стал сдавать с годами, то ли забот прибавлялось год от году, то ли он просто потерял ко всему этому обычный человеческий интерес, и это огорчало многих. Но Камышов приехал в город с его разрешения…

Они пересекли поляну, спустились с холма вниз, к речушке, берега ее сплошь заросли тальниками — к воде не подступиться. Здесь тянулись поляны, разделенные перелесками. На одной из полян издавна сажали картошку, на самой большой цыгане косили траву, пасли коней. Но сейчас ни цыган, ни лошадей на поляне не было.

Обойдя поляну с дальней стороны, они снова поднялись на взгорок и остановились возле родничка. Камышову хотелось, чтобы спутник его увидел родник. Руководитель области нагнулся, подставил под замшелый желоб сложенные ковшиком ладони, набрал воды и стал пить. Камышов смотрел, как пьет он, выпрямляясь медленно, а вода капает с рук на выглаженные штанины серых брюк, оставляя на них маленькие темные пятнышки.

— Замечательная вода, — улыбнулся Камышову спутник, — холодная, вкусная, без всякой промышленной примеси. А что — один всего родник в роще, или еще где есть? Желоб старый. С тех, видимо, времен…

— Два родника, — сказал Камышов. — Второй — в овраге, чуть подальше. Было около десяти — забили, заглушили. Сюда круглый год за водой ходят, кто поблизости живет. Зимой с санками приезжают. Поставят флягу на санки и… Вода чистейшая, никакого осадка в посуде…

От родника они стали подниматься по отлогому краю холма и скоро вышли туда, где когда-то была купеческая усадьба. Две поляны, соединенные широким перешейком, на которых располагалась усадьба, были окружены елями, соснами, раскидистыми черемуховыми кустами. На краю усадьбы, ближе к роднику, рос кедр. Была ли под кедром своеобразная беседка, фонтан или даже бассейн с рыбками, понять было трудно. Вокруг кедра сохранилась красивая каменная кладка в несколько четвертей высотой. Кладка была очень прочна, но в некоторых местах ее разрушили, применив силу, — долбили, вероятно, ломом. Возле кедра было много битых бутылок, на корнях, выступавших из земли, разжигали костры — ствол был опален до самых сучьев. Все это делали молодые люди, собираясь вечерами выпивать под кедром. От огня, от порубов по корням кедр стал засыхать.

— Дикари, — сказал спутник Камышова, обойдя кедр, — Надо же так. Скажите, — он назвал Камышова по имени-отчеству, — а почему вы раньше не забеспокоились о судьбе рощи? Такая красота. В городе. И так…

— Раньше я просто не мог, — ответил Камышов, — в городе живу недавно. На втором году стал хлопотать. Но ведь городские власти могли…

— Все понятно, — кивнул спутник. — И за это спасибо. Куда нам теперь?

Они сходили еще ко второму роднику, постояли на берегу оврага, глядя на родник, вытекающий из-под берега, почти на самом дне. На кучу хлама поодаль, на автомобильные покрышки, валяющиеся в овраге. Побывали и на верхней поляне, где росли старые редкие березы. Эти березы гибли более других деревьев. Въезд на машинах был сюда прост: свернул с трассы — и все. Камышов вспомнил, как однажды поздней осенью в снегопад, гуляя по роще вечером, в сумерках уже, он вышел со стороны речки на поляну и увидел среди берез грузовик и двух мужиков — в руках одного был топор, второй держал пилу. Мужики высматривали березы, выбирая подходящую. Снег падал густо, большими хлопьями, приглушая звуки, мужики не видели и не слышали, как, хоронясь за стволами, подходил к ним Камышов.

Он показался из-за деревьев шагах в тридцати-сорока от лесорубов, не дальше, и кашлянул громко. Его заметили. Некоторое время мужики и Камышов смотрели друг на друга. Молчали. Камышов не уходил, но и подойти ближе не решался. Он подумал, что станет делать, ежели они кинутся на него с топором. Но те не кинулись. Они не успели свалить березу, не подпилили даже ее. Получалось, что Камышов вроде бы и не помешал им, хотя помешал, конечно. Сказав что-то один другому, мужики повернули к машине, взобрались в кабину и уехали. Камышов постоял еще немного и по автомобильному следу побрел из рощи на проезжую улицу. А что было бы, если бы он захватил их во время работы, кряжующих уже березу? Всякое могло случиться, а снег скрыл бы скоро следы: снег валил вечер и ночь, не переставая, а со снегом наступила и зима…