Голова у Мирины закружилась. По телу разлилась приятная истома. Внизу живота зародилась странная пульсация, которая с каждым мигом становилась сильнее.
Из горла девушки вырвался невольный вздох наслаждения. Теперь не колдун держал ее, а она сама подалась вперед, одновременно и желая, и страшась продолжения.
Но тут же все прекратилось. Мрак грубо оттолкнул девушку, резко отстранившись. Отвернулся, скрыв свое лицо в тени. А когда заговорил, то голос его был необычно суров и жесток.
– Иди! – приказал он. – Уходи прочь немедленно, девчонка!
Мирина послушалась.
Словно в забытьи вышла она из дома. Не помнила, как, крадучись, преодолела обратный путь. Дождь продолжал идти, но над ее головой повисло необычное тягучее марево, оберегая от капель. Мирина так и не поняла, что за чудо это было. Неужели Мрак позаботился о ней? Да нет, чушь! С чего вдруг колдуну утруждать себя такими мелочами?
Дома было темно и тихо. Никем не замеченная, Мирина проскользнула к своей кровати. Сняла мокрую ночную рубашку, затолкала ее глубоко под кровать, надела чистую и сухую. Легла и лишь потом поняла, что не слышит больше страшного сиплого клекота, вырывавшегося прежде из груди сестры. Не выдержав, вскочила с места и кинулась к ней сломя голову.
Дарина мирно спала, подложив под щеку ладонь. Ее светлые волосы разметались по подушке, на щеках играл румянец. Не тот страшный пунцовый, говорящий об убийственном жаре, а спокойный и ровный.
На следующий день первым, что услышала Мирина, когда проснулась, был заливистый смех ее сестры. Мать строго-настрого запретила той вставать, опасаясь, что болезнь лишь сделала передышку. Поэтому Дарина собрала на своей кровати всю малышню и дурачилась с ними.
Увидев, что Мирина проснулась, она посерьезнела. Вспомнила, видать, как сурово сестра обычно ругала ее за шум и баловство. Но Мирина лишь благодушно махнула рукой. А затем и вовсе присоединилась к дурачествам сестер.
Этим же днем родители поняли, что их старшая дочь странно молчалива. Мать долго вглядывалась в лицо Мирины, бледное после пережитых испытаний. Потом взглянула на счастливую Дарину, в облике которой ничто не напоминало о перенесенной хвори, так внезапно нагрянувшей и так бесследно сгинувшей. Кто знает, о чем она размышляла в этот момент. Быть может, вспомнила, как ночью проснулась от приглушенного скрипа двери, выглянула в окно и увидела, как Мирина бежит куда-то, простоволосая и неодетая толком. А возможно, подумала о том, как тщательно она притворялась спящей, когда дочь, промокшая и босая, вернулась. Как раз за несколько минут до этого Дарина в последний раз закашлялась, а затем задышала ровно и мерно. Но мать ничего не сказала старшей дочери. Лишь обняла ее крепко и расцеловала в обе щеки.
И никто в семье не задал Мирине ни одного вопроса. Ее немоту восприняли как нечто само собой разумеющееся. Когда делаешь подобный дар небесам, то не принято рассказывать об этом другим.
Правда, вряд ли они догадывались, какому из богов отдала свой голос Мирина. А если и догадывались, то не осмеливались спрашивать.
И лето вновь покатилось душной жаркой волной привычных дней. Мирина все чаще и чаще видела Возгаря около ограды дома. Тот даже перестал смущаться, когда его замечали за подглядыванием. Лишь смущенно улыбался и вновь приникал к низкому забору, жадно рассматривая Дарину.
Но это почему-то больше не трогало Мирину. Нет, ей все еще было больно думать о том, что ее сестра первой накинет на голову платок замужества. Но эта боль была, скорее, привычной. Так ноют виски и затылок на перемену погоды. Вроде если не думать об этом, то не замечаешь неудобства.
Все думы Мирины были заняты другим. То и дело она ловила себя на мыслях о Мраке. О том моменте, когда его губы прижались к ее, а тело почувствовало ласку чужой руки. Интересно, а сам мужчина вспоминает этот миг? А если вспоминает – то как? Со злым ехидством колдуна, получившего желаемое, или с каким-то другим чувством?
Мирина ненавидела себя за эти мысли. Ненавидела, но продолжала думать. И все чаще она понимала, что ноги словно сами несут ее на другой край деревни. Там, где на опушке темного елового леса стоит дом колдуна.
Вот бы увидеть Мрака хоть ненароком, хоть случайно! Одарит ли он ее взглядом или предпочтет не заметить? Заговорит ли с ней?
Впрочем, о чем это она? Конечно, не заговорит. Ведь кому, как не ему, знать, что она не сумеет ему ответить.
Миновало лето. Наступила суетная хлопотная осень, когда все силы направлены на сбор урожая и подготовку к зиме. Мирина бралась за любую работу, за любое поручение в надежде, что от усталости спокойно уснет вечером. Но и это не помогало. Целую ночь девушка лежала, не сомкнув глаз. Прислушивалась к шелесту тьмы в избе, как будто силилась расслышать знакомый голос. И лишь на рассвете, когда власть мрака ослабевала, соскальзывала в чуткий, беспокойный сон.
Читать дальше