Виктор Беник - На пути к звёздам. Исповедь тылового генерала.

– Джон! Хаю-дую-ду! Ченьч! Окей?

Среди американских военных, до сего момента лениво томящихся под жарким солнцем, обозначилось явное оживление. От их группы отделилось три солдата, они так же, зеркально, в один ряд двинулись в сторону россиян. У среднего, рыжего веснушчатого, широко улыбающегося, парня на шее висели связанные шнурками хромовые, сверкающие на солнце новизной, армейские ботинки.

– Well… Giving change… I need a hat. – на ходу, отрывками произнося фразы, прикрывая ладонью голову и демонстрируя тем самым желаемый предмет обмена, говорил американец.

– A fur hat… Э-э, шяпка… солдерс… – добавил второй, видно более лингвистически подкованный.

Они сблизились и встали друг напротив друга. Все радушно улыбались, дипломатия так и пёрла во все щели…

– А-а, понятно, им шапка нужна. А ботинки какого размера? – россиянин, тот что самый здоровый, быстрым движением сдёрнул ботинки с шеи американца, повертел их в руках, внимательно разглядывая, с деловитым видом понимающего обувщика, совместил подошвы, как бы проверяя, одинаковые ли, задрав одну ногу, встав в позу журавля, приложил подошву нового ботинка к своей. – О-о, вроде мой размерчик!

Американцы в это время завороженно наблюдали за действием «торгового партнёра», сопровождая взглядом передвижение своего товара.

– Ща, погоди. Ну, как его… Во! … Аймомент…Паузэ… – сержант забрал ботинки и направился к бронетранспортёру.

Минуты две он копался в недрах боевой машины, при этом из бокового люка торчали его ноги и слегка лоснящаяся от потёртости и загрязнений камуфлированная задница. Потом он, пятясь, уже без ботинок, вынырнул на свет, держа в руках старую помятую шапку-ушанку. Головной убор выглядел так, словно им последние пару лет мыли этот самый бронетранспортёр. Сержант, ничуть не смущаясь, сначала отряхнул своё сокровище, смачно постучав им о собственное бедро, потом, держа шапку на растопыренных пальцах, расправил её, встряхнул, как бывалый продавец из модного бутика демонстрируя красоту дорогого меха и, быстро подойдя к американцу, ловко напялил её ему на голову. Шапка была явно великовата, налезла по самые рыжие брови, меховые уши с оборванными завязками, торчали в разные стороны…

– О! Класс! … Как его…. Вэри Вэл! – сунул он под нос американцу кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, – Носи на здоровье!

На лицах американцев появилось выражение то ли удивления, то ли возмущения, а может и того и другого сразу. Так они и стояли, молча, с приоткрытыми ртами, глядя то друг на друга, то на оборотистых русских, которые споро запрыгнули на броню и скрылись в люках. К этому моменту командир патрульной группы занял своё место, бронетранспортёр рыкнул на окружающих дизельным выхлопом и покатился прочь…

Подошли автобусы, новоиспечённые миротворцы быстро погрузились, колонна тронулась…

***

Заместитель командира батальона по тылу подполковник Иван Проворнов, откинувшись в кресле автобуса, с интересом рассматривал пейзажи за окном. Перед его взором, в такт движения колонны, сначала проплывали, покрытые буйной зеленью, Балканские предгорья, боснийские селения с минаретами мечетей чередовались с сербскими деревнями. Если не брать во внимание изредка попадавшиеся сожжённые или разрушенные хутора, то картина складывалась относительно мирная. Но с приближением к месту назначения война всё явственнее и явственнее напоминала о себе. Путь колонны пролегал через посёлки, практически, полностью сметённые междоусобицей. Автобусы проезжали по улицам, уставленным остовами обгоревших, побитых снарядами и пулями, смотрящими на миротворцев тёмными глазницами разбитых окон и проломов, домов. Местами, сквозь развалины начали пробиваться кусты и деревья. Повсюду стояли предупредительные таблички – «Мины». На светло сером, добротного качества асфальте то и дело попадались поперечные ряды тёмных, аккуратных, квадратных, полметра на полметра, расположенных в шахматном порядке заплат – следы стоявших там когда-то фугасов.

Иван смотрел на свидетельства людского безумия и мучительно пытался понять и представить себе, как вчерашние друзья и соседи, родственник могли дойти до взаимного геноцида. Откуда появляется лютая ненависть к себе подобным? Почему люди поддаются воздействию закулисных кукловодов и послушно идут убивать друг друга? И за что? На ум пришла сказка про путешествия Гулливера. Там две страны лилипутов бескомпромиссно воевали между собой из-за неразрешённых противоречий – они не смогли договориться, с какой стороны правильно разбивать яйцо, с острой или тупой. Так и здесь, одни молоко называют «МЛЕКО», а другие – «МЛИЕКО», и, выходит так, что эта «большая» разница позволяет пускать соседу кровь. Как же легко из мирного обывателя сделать бездумного жестокого убийцу! Надо только дать ему идею и показать виновника всех его бед…