Ирэн Бейли - Призрак Императора

Кастрюль с подогревом, конечно, не завезли, и блюдо пришлось готовить в железном горшочке на открытом огне в старинной кухне. Кроликов пожилая пара продала с одним условием:

— Только оставьте кусочек для мадемуазель.

— Мадемуазель?

— Она живет с нами, месье. И ей нездоровится. Мы приберегали кроликов для нее.

Рэндольф сделал хорошо знакомый мне широкий жест:

— Не соизволит ли она отужинать с нами?

Старушка покачала головой: она не знает, но пойдет и спросит.

Быть может, она лестно отзывалась о нас. Быть может, гостье просто было одиноко. Так или иначе, мадемуазель согласилась выити из уединения — изможденная, смуглая, небольшого роста, но вполне уверенная в себе девушка.

Я нередко задаюсь вопросом, что она подумала в первые мгновения при виде Рэндольфа, который руководил ужином и размахивал ложкой, словно король — скипетром. Мадемуазель очень хорошо говорила по-английски, однако многое было ей в диковинку:

— У вас на родине джентльмены готовят сами?

Том обрисовал ей картину жизни на плантации своего дедушки: все работы по хозяйству делали негры, за исключением тех случаев, когда джентльмены желали поучаствовать лично.

Та брезгливо передернулась.

— Черные люди? Мне такое не по нутру.

Ужин еще не закончился, но мне уже стало　ясно: Рэндольф нашел себе ровню. На каждый его аристократический предрассудок она отвечала десятком. И за это он ее обожал. Наконец-то нашлась дама, которая застегнет на нем доспехи, оценит щит, повяжет ленточку ему на рукав!

Он восседал на краю стула в любимой позе — вздернутые плечи, скрещенные на груди руки. Опустить на лоб стриженые волосы не получалось, но, несмотря на это, девушка смотрела озадаченно, как будто он ей кого-то напоминал.

Но первым вертящееся на языке имя озвучил старичок. Унося остатки рагу, он пробормотал жене по-французски:

— Это Наполеон.

Мадемуазель затаила дыхание:

— Точно, Гастон.

И обратилась ко мне — по-английски:

— Вы видите?

— Да. Мы так и прозвали его в университете.

— Бонапартом?

— Именно.

Теперь она больше не выглядела изможденной — ее щеки вспыхнули краской.

— Ах, если бы только он был здесь, он бы спас Францию!

— Император боролся бы с императором? — заметил я.

— Он был великим демократом. Он любил народ. Власть немножко испортила его, но он не переставал заботиться о простых людях, в отличие от Бурбонов. Луи потешался над народом и лишился головы. Наполеон так не поступал. Он любил Францию. Если бы он был жив, то спас бы нас.

— Говорят, он вернется, — подала голос старуха из темного угла.

— Да, Марго.

Мадемуазель встала и выпрямилась, положив руку на сердце. Рэндольф пожирал ее глазами. Он не принимал участия в беседе. Странно было видеть его таким молчаливым; Том сидел, скрестив руки на груди, подняв плечи и сверкая глазами.

— Это правда, — горячо настаивала мадемуазель, — солдаты говорят, он вернется в час великой нужды Франции.

— В каждой стране есть свои легенды о герое, который однажды вернется, — ответил я.

— Но Наполеон же не бросит Францию — не так ли, мсье?

Дальше последовало неизбежное: Рэндольф и мадемуазель Жюли полюбили друг друга. Он боготворил ее, как когда-то девушек в университете. Она не походила на Мэдж Бэллоу, приземленную и корыстную, — нет, она представала в обличье Элоизы [8] Французская аббатиса, известная своим трагичным романом с теологом Абеляром. , Николетты [9] Принцесса из средневекового рыцарского романа «Окассен и Николетта». , Жанны д'Арк — жертвенной и страстной. Они с Рэндольфом были на равных. Они парили в общих грезах, вместе вставали на рассвете встретить солнце, вместе уходили в сумерки любоваться полумесяцем.

И все это время война была рядом — до нас доносился грохот тяжелой артиллерии. Началось весеннее наступление. Немцы возвращались.

Никогда не забуду ночь, когда мы с Томом получили приказ возвращаться на фронт. Мадемуазель пришла с букетом фиалок. Рэндольф нежно　взял в руки ее ладони с хрупкими цветами. Он был идеальным влюбленным — Окассеном, Абеляром…

— Фиалки… Позволите мне взять три?

— Почему три, месье?

— Одну во имя любви, одну во имя истины, одну во имя постоянства, мадемуазель.

Том вынул из кармана молитвенник. Взял фиалки, дотронулся ими до ее губ, затем сам поцеловал их. Я видел все это, сидя в тени. Никогда бы не додумался поцеловать девушку таким образом. Но это в самом деле выглядело восхитительно.