Алексей Даркелов: Второй бал

Барон снова очень внимательно посмотрел на незнакомца. Он был абсолютно уверен, что никогда не встречался с этим человеком. Вдруг он вспомнил о девушке Анне, которая повесилась, получив ловко подделанное им письмо, якобы от своего жениха, который писал, что бросает ее; он отчетливо вспомнил лицо секретаря посольства, который застрелился, узнав о его чудовищном предательстве; он вспомнил, как ему удалось поссорить (в шутку) двух самых преданных друзей – и когда они дрались на дуэли, каждый считал, что в его пистолете холостые пули, но Барон, будучи доверенным лицом, подложил настоящие… Барон отвернулся и, к недоумению сидящих за столом, заторопился присоединиться к остальным гостям.

Остаток бала прошел великолепно. Барон почти забыл о нелепом происшествии, решив, что во всем виноваты крепкие вина. Довольные гости стали расходиться лишь тогда, когда начало светать. Барон ликовал: он вошел в высшие круги города и заручился поддержкой всех самых влиятельных лиц.

За окном смолк стук последней кареты, скоро должно было совсем рассвести. В доме погасили свет. Шум гостей сменила настороженная тишина. Барон задул свечку и посмотрел на часы: через несколько минут они должны пробить пять. Только тут Барон почувствовал усталость, он сел на диван в самом большом зале и приказал слуге принести горячий шоколад. Слуга поклонился и быстро вышел. Барон только закрыл глаза, как стали медленно бить часы.

Бой часов раздавался на весь дом. Барон добросовестно отсчитал пять ударов и, вздохнув, готовился вздремнуть, как вдруг часы пробили еще один раз. С удивлением, он посмотрел на часы, но разглядеть ничего не смог – ему показалось, что стемнело. «Странно, – сказал про себя Барон – ведь уже давно должен быть рассвет». Раздался еще один удар. Тут Барон привстал и попытался все-таки рассмотреть, сколько времени было на часах, но тьма сгустилась еще больше, и он ничего не увидел. Барон уже хотел позвать слугу, когда часы пробили еще раз. Барон вздрогнул. Мысли вихрем понеслись у него в голове: «Может быть, я заснул, тогда почему я чувствую себя уставшим, и почему до сих пор никто не принес шоколад?» При следующем ударе часов Барон вскочил как ужаленный и почувствовал нервный озноб. Он бросился к часам, но наткнулся на чайный столик и с грохотом опрокинул его. Но даже этот шум не смог заглушить продолжавшегося боя часов. С каждым новым ударом Барон чувствовал, что внутри у него что-то обрывается; сердце то замирало, то бешено колотилось и временами казалось, что оно готово выскочить из груди. Но настоящий ужас Барон ощутил тогда, когда часы закончили бить. Лоб покрылся ледяной испариной, в корнях волос закололи тысячи иголок, дыхание перехватило. Ошибки быть не могло: каждый удар навеки врезался в память Барона. Часы пробили одиннадцать раз – время начинать бал.

За окном раздался звук приближающихся карет и послышался приглушенный смех. Барон бросился к окну, и кровь застыла у него в жилах. К дому со всех сторон приближались кареты и шли люди, слуги распахивали ворота, стала доноситься музыка. Барон медленно опустился на пол. Внутри у него все дрожало. А в доме, где все, за исключением разбитого столика, было готово к приему гостей, начали зажигать свет. Барон хотел крикнуть, приказать слугам закрыть ворота и никого не пускать, но из его рта вырывались лишь слабые невнятные звуки. Он начал узнавать своих незваных гостей.

Первой, сияя ослепительной улыбкой, по лестнице поднималась Анна, за ней шел секретарь посольства со своей женой… Здесь были все те, кого погубил Барон. Они шутили, смеялись, подходили к нему и старались завести светскую беседу. Каждый раз, когда слуга объявлял гостей, Барон вздрагивал, тут же узнавая их, и слабел еще больше. Он теперь сидел на полу, прислонившись всем туловищем к стене, и молил только об одном – о том, чтобы все это закончилось. А гости все прибывали и прибывали – казалось, что им не будет конца…

Расторопный слуга быстро приготовил шоколад, поставил на поднос ванильные пирожные и заспешил назад, в зал, где его ждал хозяин. Только что пробило ровно пять. В доме было совершенно тихо, а в окна уже лился яркий солнечный свет нового летнего дня. Слуга вошел в комнату и, чуть не выронив поднос, остановился у порога. Возле стены, в неестественной позе полулежал совершенно седой старик и невидящим взглядом смотрел на восходящее солнце.

Вокруг простиралась лишь безбрежная голубая стихия. Ленивые низкие волны растворялись в неизвестной дали. Солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая облака в нежно – розовые тона. Легкий бриз сменился полным безветрием, и громадная толща воды замерла, словно очарованная таящейся в ней мощью. Ни один корабль не смущал своим присутствием первозданную гармонию природы, и только небольшой яхте «Арабелла» было дано вторгнуться в этот мир пустоты.