Илга Понорницкая - Улитка без панциря

Типаж: провинциальная звезда — из тех, кто сладко мурлычет на бессчетных радиоканалах или демонстрирует американский оскал из телестудий. Местные газеты полны подробностей их личной жизни. Предполагается, что это новости первого ряда — вроде того, как все прогрессивное человечество обсуждало, беременна ли Бритни Спирс.

У них бывают дети. Дочка одной такой звезды училась с моей дочкой в одном классе, и когда я забирала свою после уроков, звездное дитя шагало вместе с нами, пока нам было по пути. Взъерошенное, не поймешь, мальчик или девочка (тонкую косичку не видать под шапкой). Резкие размашистые движения и непрекращающаяся болтовня — что-то про беднягу-попугая, которого она сегодня утром нашла в клетке мертвым, или про кошек с чудными именами — вроде той же Бритни, или про то, что двоюродный братец-дуралей, меняя воду, вылил в аквариум чайник кипятка, или еще — что папа вот-вот пришлет из Москвы денег, и тогда они с мамой купят нового попугая, и еще купят много всего такого разного. Например, такие гольфы — знаете, там на концах пальчики, как у перчаток.

Сапожки у нее были обуты прямо на босу ногу — это я уже потом увидела, после того, как моя дочь сказала: «Мама, а можно, Люда пойдет к нам в гости?» И мне ничего не оставалось, как согласиться, поскольку Люда при этом стояла рядом, заглядывая по-собачьи мне в глаза. Прошло много времени, прежде чем я взялась втолковывать своему ребенку, что это — запрещенный прием — просить за человека, который сам вот здесь стоит, что у меня тоже могут быть какие-нибудь планы. Да много, много еще всего должна уяснить моя малышка — эх, если бы я еще знала наверняка, что из привычного мне надо ей втолковывать, а что будет только мешать в дальнейшей жизни…

Девчонки стали дружить. После уроков они вместе отправлялись к Людочке, и это для меня было весьма кстати. Люда, рано предоставленная самой себе, умела переходить дорогу, а моя Валька — нет. После работы я забирала ее из модерново обставленной квартиры — ничего лишнего, и если устал, можно просто поваляться на ковре. Людина мама, глядя сквозь меня, испускала невнятное «здрасте» с неизменным своим оскалом и уходила обратно вглубь квартиры, все комнаты которой я знала по фотографиям в одной газетке, из тех, что моя тетка-пенсионерка покупает ради телепрограммы. Там у них есть рубрика «Звезда с утра до ночи» — или еще так как-нибудь. Вот она в постельке, а вот она выходит в коридор, сладко потягиваясь.

На стенах в коридоре висят ее портреты, чему там еще быть, а вся одежда хранится только в одной комнате. Ее называют гардеробной. И кроме нее комнат еще хватает. У каждого есть своя комната — благо, папа уехал, ему комнаты не надо. Папа живет в Москве, он где-то работает там, и никому нет дела — может, они в разводе, а может, он влип куда-нибудь, и никак выпутаться не может, вроде моего мужа.

Мужчины чаще, чем мы, идут на всякие авантюры, наличие детей не останавливает их. Успех маячит где-то рядом с ними и днем, и ночью — только руку протяни. Они бредят своим успехом. Но сны о сбывшихся мечтах ни у кого обычно не сбываются. По телику в наспех отснятых сериалах показывают тех, кому повезло, кто на вершине, — а миллионы оставшихся за кадром служат подтверждением тому, что авантюры часто заканчиваются плохо — иначе почему я тяну трех своих детей одна?

И это еще уметь надо — жить так, чтобы никто не думал, где твой муж. Я не умею.

И иногда мне вдруг ни с того ни с сего приходит в голову, что кто-то не хочет принимать меня за ровню именно потому, что у меня — трое детей без мужа… Я вспоминаю какие-то полунамеки, вскользь, мимоходом сказанные слова и перехваченные взгляды, и думаю, что вот еще одно открытие. И если бы я писала учебник про жизнь людей — то вставила бы это открытие туда. Оно звучало бы как-нибудь вот так: «Если у тебя трое детей без мужа, то люди думают, что ты хуже тех, у кого меньше троих детей, или же тех, у кого есть муж».

А заодно я разобралась бы, откуда мне известно, что с теми, кто не хочет со мной общаться, я не сказала бы свободно и пары слов. Мне было бы невероятно скучно. Я должна была бы мучительно искать тему разговора. Или же молчать с кем-то дуэтом или трио, не имея возможности уткнуться в книжку — это невежливо, надо же общаться!

Неприятие окружает мою семью как мягкий теплый дом, который мы, точно четырехголовая улитка, носим всегда с собой. В доме уютно, и никто из детей не переживает оттого, что у нас нет четырех комнат — по одной на каждого.