Илга Понорницкая - Полная душа любви

Однажды они договорились встретиться где-то в парке, и когда Надька шла после занятий по аллее, за одной скамейкой она увидела что-то темное, шевелящееся. И это был Леля, присевший, скрючившийся, чистивший на себе брюки. Надька повернулась и побежала к воротам парка. И потом еще несколько дней робкий Лелик ждал ее у выхода с факультета, чтоб вместе ехать домой, а Надька смотрела в окно, дожидаясь, когда он уйдет. Как могла, она старалась себе втолковать, что погода нынче стоит сырая, скользко, и кто угодно мог бы вот так же заляпать брюки и чистить их прямо на улице, отойдя в сторонку с дороги, сложившись, как игрушка на шарнирах — или еще бывают такие складные линейки — и высоко подняв пятую точку. Ничего в этом особенного нет. Она как могла заставляла себя так думать. Но само собой думалось, что девчонки скоро заметят, что она уже три дня, пять дней, неделю не видится со своим парнем, что она стала уже как они! Они думают, что как они быть плохо — и над ней наверняка станут теперь смеяться. Особенно Валя, и она будет щипать ее со знанием дела, вкусом. Она придумает, как отравить жизнь той, которой столько завидовала! Хорошо, Надька успела отшить того вьетнамца, как бишь его, Тьена. Все знают, что она его отшила, он еще плакал и сказал: «Я никогда приду в ваша комната». А если б не знали, Валя могла бы сказать, что Надька бросила своего парня ради вьетнамца. Или что Лелик сам порвал с ней — приревновал. Отелло Лелик! Что возьмешь с Вальки, ей ведь уже 20 лет, а она никому не нравится. Злая, взвинченная. Геныч бросил ее, тот парень, с которым она встречалась после разрыва с Кирюшей. Она рассказывала что-то про Геныча соседкам по комнате и плакала — соседки не успели тогда сразу пересказать Надьке, ведь она мало бывала дома — а после все начало забываться. Вот и про Надькину любовь они забудут совсем скоро. Надо только перетерпеть как-нибудь это время, когда над тобой смеются…

Вечером она не поднимая головы сидит за столом, читает и ждет, когда начнут смеяться. За чаем Валя, наконец, обращается к ней. Спрашивает, где живет Тьен. Или хотя бы — где он учится. Надька, не зная, где ждать ловушки, пожимает плечами: «Да я не помню, он говорил, что-то такое, техническое…» Валя встает и выходит на лестницу — подкараулить какого-нибудь смуглого человечка, схватить за руку:

— Тьен, Тьен!

И проводит ладошкой у себя над головой — такой большой Тьен!

Назавтра она караулит Тьена возле его общаги, чтобы самой услышать это его «Я никогда приду в ваша комната», и еще — что когда-нибудь он, конечно, женится на девушке-вьетнамке, но любить всегда будет одну только Надьку, Надька останется в его душе. И что он обязательно сделает такое кино — про вьетнамца и белую русскую девушку. Но сначала Валя говорит растерявшемуся Тьену, что она познакомит его с чудесными, веселыми ребятами со своего курса — с Генычем, с Кирюшей и с Леликом, это ее большие друзья — и с девчонками познакомит, у них будет отличная компания. И что у него, Тьена, была совершенно особенная, непохожая ни на чью жизнь. Она много думает про его жизнь и про все, что ему пришлось перенести. И у нее уже полная душа любви, вот здесь, аж сердцу тяжело биться. На каникулах они вдвоем поедут к ее родителям. Он увидит ее маленький городок — старинные русские улицы и огромный пруд с плакучими ивами — нигде нет такого пруда, загадочного пруда с черной водой. Валя говорит и чувствует себя предательницей своей мамы, вытащенной однажды из этого пруда. Но что делать, у них в самом деле прекрасный пруд с плакучими ивами. Что у них есть еще в городе кроме пруда? Ах, вот, еще хор в заводском доме культуры! Как она могла забыть? Какие прекрасные песни они поют! И Валина мама пела — когда была молодой. Они пойдут на концерт, и на репетицию сходят, если ему интересно. Да она и сама ему может спеть! У нее мамин голос, и все ребята, друзья, заслушиваются, когда она поет эти протяжные старые песни