Николай Успенский - Декалов

Голуби твои все целы и сидят под печкой.

Учись, Ваня! Ты пишешь, книг нету; что делать! Книги дороги; товарищам поклонись в ноги и попроси у них… Молись богу… в наше время в лаптях хаживали…

Господь умудряет и слепцы…

К празднику отыщи подводу на постоялом дворе и приезжай к нам. Мать говорит: не переделать ли тебе из моей старой шапки – жилетку? Думаю, что на твой рост выйдет… К старшим будь почтителен: смирением обрящешь покой душе своей…

Дед твой был ума несказанного, а он гнулся в дугу перед каждым человеком. Люди, Ваня, любят уважение, которое им оказывают; но они возненавидят тя и пронесут имя твое яко зло, ежели не будешь покорствовать им.

Верь отцу твоему; он знает это по опыту и не пожелает тебе худа. Будь прилежен в учении; за это тебе сторицею воздастся…

Молю бога, чтобы он не спустил тебя с порук своих, и посылаю тебе родительское благословение. Причетник Декалов».

Во всем письме отца Декалову особенно была по душе одна строка: «Голуби твои целы и сидят под печкой». Ее Декалов читал сотню раз…

День ото дня приближение святок становилось ощутительнее. На рынках и в лавках начали появляться груды мерзлых гусей и свиней; в обозах, ехавших по городу, ученики начали встречать земляков-мужиков, которые везли с собой от сельских дьячков и дьяконов письма и посылки. С каждым днем ученики делались между собою дружелюбнее; учители, почуяв рождество, умерили свое ожесточение; лоза теряла прежнюю свою силу.

Наконец, наступил отпуск. Ученики, с билетами для отъезда в руках, без оглядки неслись по коридорам и по лестницам вон из училища, как будто опасаясь, чтобы \'начальство не раскаялось, как фараон, что отпустило так \'много народу.

На дворе овсовской квартиры стояло несколько приезжих подвод.

У ворот привязана была запряженная лошадь в верёвочной сбруе. Из семинарской квартиры выходил дьячок с двумя маленькими детьми, одетыми по-дорожному. Их провожали, в одних сюртуках, исключенные.,

– Прощайте, господа! – говорил дьячок, – желаю вам в добром здравии разговеться… Благодарим за хлеб, за соль…

– Вам ведь недалеко? – спросил один исключенный.

– Тридцать верст… засветло доедем…

– Воротники-то поднимите! – сказал дьячок своим детям, уже сидевшим в розвальнях.

– Нам тепло, тятенька!

– Поищите же мне невесту-то… – сказал исключенный.

Дьячок взялся за вожжи и ответил:

– Будьте покойны; расстараюсь…

Дьячок, ежеминутно запуская кнут под брюхо лошади, ехал по направлению к заставе.

– Тятенька! – говорили дети, указывая на синий дом, – вот здесь наш инспектор живет. Тятенька! а вот – в обозе едет наш товарищ Декалов.

Среди обоза, тянувшегося из города, в пустых санях сидел Декалов, прислонившись к передку. Он отыскал на постоялом дворе кочергинских мужиков, от которых получил следующее письмо отца:

«Любезный сын. Поспеши приездом с сими мужиками, понеже праздник рождества Христова настанет зело вскоре. Посылаю тебе закрыться в дороге материн тулуп и гривенник на продовольствие; не будь расточителен на постоялых дворах. Мать тебе выгадала из моей шапки теплый нагрудник. Засим прими благословение родителя твоего, дьячка Декалова».

– Духовный! ступай вперед! – крикнул один мужик в обозе.

Дьячок поехал вперед и очутился в поле; обоз не отставал от него.

– Что, озябли? – спрашивал дьячок детей…

– Нет, нет.

– Что нет! Ну-ка лягте, я вас укутаю… ишь поднимается подзёмок какой…

Дети легли; дьячок накрыл их веретьем совсем с головами и увязал веревкой.

– Тятенька! Скоро придет Заметаловка? – спрашивали дети.

– Сейчас приедем… Озябли?

– Нет…

Мальчики только слышали рев полозьев, фырканье лошадей, покряхтывание отца и затянутую где-то песню… Иногда навстречу кричал чей-нибудь голос: «Держи в сторону!» – причем крепко стучали сани об сани. Дьячок потрогивал детей рукой, желая привести все в порядок, и снова погонял лошадь. Он уже дал иное направление своему кнуту, пуская его вдоль спины лошади! Проехав верст двадцать, дети заговорили:

– Мы встанем…

– Лежите! – крикнул отец, – ишь стыдь-то!..

– Тятенька! А далеко до Журавлева?

– Три версты.

Три версты проехали. Один мальчик раскопал дыру в веретье и закричал:

– Вон Журавлево-то! Мы встанем.

Видя, что до дому осталось недалеко, дьячок развязал детей. Они начали поправлять свои смятые картузы и с любопытством рассматривать деревню.

– Дворы-то как занесло! – говорили они.