Акмурат Аширов - Годы на привязи (сборник рассказов)

Мне казалось, что я куда-то держу путь. Притом целенаправленно. Паруса моей мечты были раскрыты прекрасным дуновениям неизведанного. И лодку мою несло. Иногда какой-нибудь дурной соблазн, упрямство, сомнение, дух противоречия пытались меня сбить с курса. Но я ощущал, порою смутно, порою ясно, знаки предупреждения, и если я пренебрегал ими или делал вид, что не замечаю, тогда получал по голове, и затем снова мощный толчок в спину кидал меня туда, откуда шел зов судьбы.

Куда же меня вело?

К той обожженной дыре от картечи в камышовой стене.

Она появилась однажды странным образом — вокруг головы одного человека, убийцы. Десять лет просидел он в заключении. Однажды он рассказал нам, как убил человека, там, в лагере. Он и еще двое его товарищей совершили самосуд над одним подонком, тоже зэком. Выяснив, что этот человек стал причиной гибели их товарища, очень хорошего парня, незаслуженно отбывавшего срок, они решили отомстить за друга. Утопили его в отхожей яме. Когда его бросили туда, связав руки и ноги, повесив на шею пудовый камень, полетели брызги и запачкали их. Я обратил внимание на эту деталь про брызги.

Вы бы слышали, как он рассказывал! Со смехом, без капли раскаяния! Слушая его, я успокоил разум, погасил восприятие, чтобы не слова слышать, а заглянуть за них, принять рассказ не в том толковании, в каком он преподносил, а увидеть суть человека, стоящего передо мной. Я сосредоточил все нервные токи во взгляде и направил в одну точку на его переносице: ток пронзил его лоб молнией, он осекся на полуслове, на полухохоте, челюсть его отвисла, дальше я лица его не различал — оно расплылось. Я увидел черный ободок вокруг его головы, цвета сажи, черное свечение, которое росло и полыхало темным пламенем, тьмой змеиных язычков вокруг розового лица.

Я отвел взгляд. Во мне нарастал страх, и оказалось, недаром. Тогда я и увидел обугленную дыру в розовой камышовой стене хижины, в которой я жил до семи лет, и вдруг мне почудилось, что я стремительно влетаю в нее и оказываюсь где-то… где-то по другую сторону.

Теперь мне стало ясно, что какой-то отрезок моей жизни получил завершенность. И как только я это осознал, почувствовал неведомую мне до тех пор ответственность. Словно меня слепого вел некий невидимый поводырь, провидение, что ли, теперь же оставил с напутствием: дальше иди сам и отвечай за свои дела и мысли, будь в ответе за все, что происходит вокруг. Будь сам себе поводырем!

Жаркий солнечный день. В винный отдел гастронома входит молодой человек с плоским чемоданчиком.

— Что дают? — спрашивает он, становясь в хвост очереди.

— «Южное», — отвечают ему.

— А водки нет?

— Сегодня же воскресенье!

— А-а, скажите, что я за вами.

Молодой человек отходит к кассе выбивать чек. В очереди привычная ему публика. Быстро хватают за горло бутылку и, спрятав за пазуху, энергично уходят. Он тоже снимает с прилавка литровую бутыль-бомбу, пробует впихнуть ее в «дипломат», где лежит отпечатанная на машинке рукопись, но бутылка не лезет, тогда он заворачивает ее в газету так, чтобы незаметно было горловой узости, и сует под мышку.

Молодой человек поднимается по лестнице старинного дома. На лестничных окнах витражи. Смотрит на часы и нажимает на кнопку одной из дверей. Придав своему лицу соответствующее выражение, ждет. Но дверь не открывается. Он снова нажимает, но за дверью по прежнему тишина. Он растерянно оглядывается по сторонам: вроде то же парадное, та же дверь, вот даже на стене рисунок Ксюши. Или он перепутал дверь? Поставив бутылку на цемент пола, он вытаскивает свой ежедневник. Все правильно. Ясно записано: каждое второе воскресенье месяца, Ларин, 14 часов. Он еще раз звонит. Настойчивее.

Открывается соседняя дверь, и оттуда задом, выкатывая хозяйственную сумку на колесах, выбирается старушка.

— Бабушка, давайте помогу!

— Дай бог тебе здоровья, сынок.

— Вы случайно не знаете, Лариных, что, нет дома?

— Лариных? Так они ведь, сынок, на даче.

— Разве у них дача есть?

— А как же, у них-то да чтобы не было дачи!

— Это не в Комарово, не литфондовская?

— Комаровскую дачу их не знаю, а в Дибунах у них хорошая дача, профессорская. От покойного Покровского досталась, отца Ляли.

— Адреса не знаете?

— Найти найду, бывала раз, вот адреса не знаю. Да ты сразу ее признаешь, сынок, дача видная.

— Спасибо, бабуля!

Молодой человек ставит сумку старушки прямо при выходе из парадного и летит.