Наталья Караванова - Дом на кладбище

Проснулся оттого, что яркий солнечный луч добрался до лица.

Два вертикальных арочных окна почти от самого пола давали много света, и, наверное, если бы кровать стояла чуть иначе, утренние лучи разбудили бы Юру еще несколько часов назад…

Интересно, что там, за ними? Понятно, что по ту сторону дома окна выходят на проселок и на кладбище. А вот что с этой стороны?

Юра потянулся, оделся, подошел к окну.

Отсюда, оказывается, открывался чудесный вид на зеленые лесные дали, тающие в утренней дымке у горизонта. Блестела серебром река – она была тоже далеко, под холмом, на котором расположился и дом, и кладбище…

Но ближе, под самыми окнами, было интересней. Обычная вроде лужайка, постепенно переходящая в лесную поляну, окруженную деревьями и кустами, ничего особенного. Вот только почти вся она была покрыта пятнами рыжей подсохшей земли и песка. Где-то больше, где-то меньше. А почти под самыми окнами, метрах в шести, зияла свежевырытая могила.

Около могилы обнаружился и хозяин дома. Он сноровисто засыпал могилку землей. Куча у края ямы была уже основательно срыта.

Юра было подумал, что хозяин решил прикопать вчерашнего биота, но нет, зомби по имени Сережа тоже был тут. Цел и невредим. Сидел чинно на скамеечке в тени большой старой ели.

Кого, интересно, он похоронил?

А если приглядеться, на этой полянке закопанных и тщательно притоптанных вровень с землей могил – четыре минимум… четыре больших рыжих бреши в ровном зеленом слое травы. Эта могила будет пятой.

Юра прикусил губу. Кого он тут хоронит? Подозрения вернулись и вспыхнули с новой силой. Юра зажмурился и тряхнул головой.

Ничего. Я сейчас уеду. И можно будет забыть про то, что видел утром. А в городе будет работа, много привычной интересной работы. Я даже не вспомню про этого разваливающегося зомби и его хозяина…

На столе в кухне ждал завтрак – чашка кофе, яичница, колбаса, хлеб. Возле мойки стопочкой стояла уже помытая, но еще не прибранная посуда. По всему видно, хозяин уже позавтракал и сразу отправился кого-то хоронить… или не позавтракал…

Нет уж… надо просто тихонько собраться, и в путь… нечего ждать.

– Завтракайте, – донеслось из коридора. – К сожалению, мне надо ехать, я не смогу вас дождаться. Дверь не запирайте.

– А…

– Она сама затворится через четверть часа.

– Вы работаете в городе?

Хозяин зашел в кухню и ровно так, как вчера, принялся отмывать руки от земли.

– Да. Извините, Юра, я не представился. Вчера не до этого было. Моя фамилия Глебов. Евгений. Вот, собственно.

Он положил на стол визитку. Крупными буквами на ней значилось слово «Зачистка», мелкими – телефон и фамилия хозяина. Зачистка – это подразделение на Производстве, которое занято поиском и изъятием бесхозных биотов.

Бывает ведь так, что человек умирает на работе. Или иначе – когда ненужный уже биот пылится где-то, застаивается гель, заменяющий ему биологические жидкости, или до него добираются бактерии… таких биотов Производство утилизирует. Тех, что еще способны работать, отправляют на стадион. Там под ловкими руками опытных гримеров они преображаются и превращаются в расходный игровой материал – зомби, упырей или еще каких-нибудь страхолюдин. А если биот старый, то и гримеры не нужны…

Юра вновь вернулся мыслями к здешнему зомби, но хозяин уже ушел.

На улице взревел двигатель, и как-то сразу стало ясно, что Юра остался во всем доме единственным живым человеком. Сначала пришла в голову мысль – побыть здесь еще немного, походить по комнатам… но как пришла, так и исчезла. Не хотелось ему, хоть что делай, вновь оказаться лицом к лицу с зомби по имени Сережа.

Он, почти не ощущая вкуса, покончил с завтраком, аккуратно прибрал за собой.

«Надо ехать!» – повторял всю дорогу к выходу.

Как же хорошо все-таки после Клавы становиться собой. Я устаю на этой работе. Ощущаю себя человеком, работающим ни для кого. Клава красивая сама по себе. Она очень красиво, изящно даже, поливает цветы, стирает пыль с полочек и выговаривает сотрудникам за нечищеную обувь. Клава – а не я. Пусть говорят, что у биотов нет личности. Отпечаток личности Клавы я сжигаю в себе, когда рисую на крыше город, которого нет…