Кэтрин Мэнсфилд - Cолнце и луна

— Да, а ты?

— Тоже. Ну, давай пойдём и посмотрим с лестницы.

Они только — только уселись на верхней ступеньке, когда дверь гостиной распахнулась, и они услышали как гости пересекли переднюю и направились в столовую. Потом, дверь закрылась; послышался шум «взрывов» и смех. Вскоре всё прекратилось, и Солнце увидел, как они все ходят и ходят вокруг прекрасного стола, держа руки за спиной, как он обычно делает. Круг за кругом они ходили так, разглядывали и пристально изучали. Человеку с седыми усами больше всего понравился домик. Когда он увидел орех вместо ручки, то закатил глаза, как это делал раньше и сказал Солнцу:

— Заметил орех?

— Не кивай головой так, Луна.

— Я не киваю. Это ты.

— Нет. Я никогда не киваю головой.

— О — о, ты киваешь. Ты кивнула сейчас.

— Я не кивала. Я только показала тебе, чтобы ты этого не делал.

Когда они снова проснулись, был слышен только очень громкий голос Отца и смех Матери вдалеке. Отец вышел из столовой, взбежал вверх по лестнице, и, споткнувшись, чуть не упал на них.

— Привет! — сказал он. — Ей — богу, Китти, приди и посмотри на это.

Мать вышла.

— Ах, вы непослушные дети, — ответила она из передней.

— Пускай спускаются вниз, и дадим им полакомиться, — сказал отец. Солнце никогда не видел его таким веселым.

— Нет, конечно, нет, — сказала Мать.

— О, мой папочка, давай! Спускай нас вниз, — сказала Луна.

— Меня повесят, если я этого не сделаю, — воскликнул отец. — Меня не запугать. Китти — там.

И он подхватил их, каждого под мышку. Солнце подумал, что Мать ужасно рассердится. Но она не сердилась. Она продолжала смеяться над Отцом.

— Ах, ты ужасный мальчишка! — сказала она. Но она не имела в виду Солнце.

— Ну же, детишки. Приходите и возьмите вкусненького, — сказал так радостный отец. Но Луна остановилась на минуту.

— Маменька — ваше платье съехало на одну сторону.

— Правда? — сказала мама. И Отец ответил:

— Да, — и притворился, что собирается укусить ее за белое плечо, но она оттолкнула его.

И они вернулись в красивую столовую. Но — о! о! Что случилось. Ленты были развязаны, а все розы вытащили. Маленькие красные столовые салфетки лежали на полу, все сияющие тарелки и сверкающие бокалы были грязными. Прекрасная еда, которую украшал повар, вся была разбросана, и повсюду были косточки и объедки, фруктовая кожура и скорлупа. На столе даже лежала опрокинутая бутылка и из неё что‑то вылилось. И никто не поставил её на место.

А маленький розовый домик в центре стола со снегом на крыше и зелеными окошечками был разбит — сломан — наполовину растекся в сторону.

— Давай, Солнце, — сказал отец, делая вид, что не замечает. Луна подняла ножки в пижаме, побрела к столу и со скрипом встала на стул.

— Cъешь кусочек этого мороженого, сказал отец, отламывая еще часть крыши. Мать взяла маленькую тарелочку и держала ее перед ним; она положила другую руку ему на шею.

— Папа. Папа, — взвизгнула Луна. — Слева маленькая ручка. Маленький орех. Можно я его съем?

И она потянулась и вытащила его из двери и захрустела, старательно надкусывая и моргая.

— Вот, мой мальчик, — сказал отец. Но Солнце не отходил от двери. Вдруг он поднял голову и громко запричитал.

— Я думаю, что это ужасно — ужасно — ужасно! — рыдал он.

— Вот, видишь! — сказала Мать. — Вот видишь!

— Пойдём, — сказал отец, уже не весело. — Немедленно. Уходи!

И с громкими завываниями Солнце поплёлся в детскую.

Переведено на Нотабеноиде

http://notabenoid.com/book/50408/209815

Переводчики: victoria_vn, Alex_ander