Ирина Туманова - Танец белых лилий

Из злополучного подъезда люди выбрались неожиданно просто. Возможно, из-за того, что старых и малых дома не было, а большинство из жильцов еще не спали. Так что, учитывая два лифта и две лестницы, давки тоже не было.

Приехавшие пожарные застали группу возбужденных людей. Практически все были с сумками и пакетами, смешнее всех смотрелся босой мужчина с бутылкой коньяка. Постепенно подтягивались жильцы из других подъездов и просто любопытные.

Пожарные оперативно осмотрели весь подъезд, потушили горящую дверь у квартиры № 82. Сюрприз ожидал только в соседней квартире. Пройдя груду обломков, битого стекла и топча ногами валяющиеся везде цветы, пожарные обнаружили на кровати лежащую без сознания девушку в подвенечном платье.

Тем временем подъехавшие телевизионщики выискивали наиболее выгодные ракурсы для съемок и пытались получить хоть какую-нибудь информацию от милиционеров, которые оцепили территорию вокруг дома, оттеснив жильцов и зевак на детскую площадку. Пожарным было не до интервью, поэтому своими впечатлениями и переживаниями в основном делились случайные зеваки. Но кроме того, что что-то взорвалось, никто ничего не знал. Домыслы о количестве погибших, о разборках мафии и террористах перемежались рассказами о всевозможных преступлениях и катастрофах. Все ждали — что произойдет еще! Очевидцам явно не хватало впечатлений, о которых они будут рассказывать знакомым. Это напоминало ожидание зрительного зала, когда увертюра прозвучала, занавес поднят и…

И вот из подъезда вышел пожарный, несший на руках что-то напоминающее белое облако. С каждым шагом с этого «облака» падали белые цветы.

— Господи святы… — охнула стоящая поблизости старушка и перекрестилась.

Журналисты кинулись к «скорой помощи», которая остановилась у подъезда.

— Какая красивая…

— Все за грехи наши… Утопла…

— Ты что, она же из дома!

— Охфелия!

— Разойдитесь, граждане! Осторожнее.

Несколько минут пожарный так и стоял с девушкой на руках. В своем облачении он напоминал рыцаря.

— Какой кадр! — возбужденно шептал фотокорреспондент Григорий Коханович, известный всей Москве под именем Гоша, большой энтузиаст своего дела и ценитель женской красоты.

«Скорая помощь» отъехала, пожарные, недовольные малым объемом работы, тоже. Следственная бригада приступила к осмотру места происшествия. Жильцов, чьи квартиры уцелели, попросили вернуться домой. Тем же, чьи жилища так или иначе пострадали в результате взрыва, после проверки документов, разрешили забрать необходимые вещи, а квартиры опечатали. По предварительной договоренности людей отправили в ближайший пансионат. Внизу, в подъезде, был поставлен милицейский пост.

«Это ложка дребезжит в стакане… Тук, тук, тук… Качается, качается вагон, как качается на полке, сейчас я упаду… Голова трясется туда-сюда. Кто это стонет рядом? Тук-тук, ох-ох, все быстрее и быстрее, сейчас вагон развалится!.. Мама!» Инна резко открывает глаза. Высоко над ней неподвижный потолок с квадратом слабо светящейся лампы. Опустив взор, она увидела трубочки, идущие у нее из ноздрей, и свои руки с проводами капельниц. Только сейчас боль в венах дает о себе знать. Ей холодно, ноги, прикрытые белой простыней, заледенели. Но почему же все вокруг, даже капельницы на своих штативах, трясется, как при небольшом землетрясении? Пытаясь понять, что происходит, и не имея возможности пошевелиться, Инна осматривает полумрак помещения. Эпицентр землетрясения, по-видимому, находится за белой ширмой справа от нее. Инна вслушивается в звуки, раздающиеся оттуда. Постепенно ее воображение услужливо дополняет картину. И вот она становится не только невольным свидетелем, но и как бы участником происходящего. Животный аромат страсти захватывает ее. Скрежет металла о кафельный пол, бормотание и легкий смех, стоны и звуки поцелуев. Да, за ширмой явно не бесы, не ангелы, и не инопланетяне, а существа рода человеческого. И заняты они вполне земным. А возгласы типа «да, любимый» или «о-о, как хорошо» на русском языке успокоили ее — вряд ли кто-то будет сочетать занятие любовью с уроками иностранного языка.

«Итак, я среди соотечественников, но что я тут делаю и как оказалась?» — на подобных мыслях ей трудно сосредоточиться. Продолжающееся «землетрясение» и шум невольно возбуждают ее, она чувствует, как низ живота наливается тяжестью и становится горячим, грудь напрягается, какое-то сладостное томление заполняет ее… Инна по-прежнему не представляет себе, как выглядят люди за ширмой, какого они возраста. Она только чувствует сгусток первобытной энергии жизни, в который превратились их тела, ей даже кажется, что она видит его пульсацию, цвет, яркость… Взрыв этого клубка энергии совпадает с вскриком женщины. Сознание Инны внезапно отключается.