Tanza Liz - Потерянная

– Вам рассказать подробности надругательств надо мной? – брюнетка посмотрела на зал ледяным взглядом, – мне кажется это не очень будет вам интересно. А за что? За то, что я была счастлива, а они из-за меня нет.

– Я думаю, телезрители хотят услышать именно ваши личные подробности, – пояснила свой вопрос Кайси.

– Простите, но я не хочу, чтобы мой сын и люди, которые мне дороги об этом знали. Меня похитили и держали в подвале, меня били, а неотъемлемой ежедневной процедурой было оставление на моем теле шрамов. Причем не обычных, а от правой груди, до правой лопатки, пять ровных, глубоких полосы,- ответила Миллс.

– Это ужасно, – Кайси покачала головой, изображая на своем лице полный ужас от услышанного, – но почему она так поступила? Ходят много слухов, предположений. Опровергните или подтвердите какое-нибудь?!

Реджина видела, что в этой студии нет ни грамма сочувствия, но она согласилась прийти и теперь обязана отвечать на вопросы.

– Она говорила, что я испортила ей жизнь, что я столько лет мучила Нейта, что я незаслуженно получила эту жизнь. Она не раз говорила, что хочет той жизни, которую она заслужила.

– Но она в чем-то права? – уточнила ведущая, – вы всегда были в свете софитов, в лучах славы, а она в тени. Ее имя никто и не знал до вашего похищения и ее разоблачения. Кстати, Реджина, а как вам удалось выжить?! Не поймите неправильно, мы все очень рады, но как?!

– Слушайте, не делайте из меня звезду, – Миллс усмехнулась, – до похищения и меня никто не знал. Да, мне приписывали пару романов, но эти люди мои бизнес-клиенты. А выжила я спасибо Богу, человеку, который меня нашел, врачам и…- брюнетка хотела сказать про Эмму, но не могла. Воспоминания о ней выводили ее из равновесия, – мальчику, который взял надо мной шефство.

– Расскажите про него, про тот город, про вашу память, – продолжала задавать вопросы ведущая.

– Я не расскажу о том городе ничего, мне дороги эти люди, и я не хочу, чтобы вы, точнее ваши коллеги испортили им жизнь, – холодно сказала Реджина, – моя память приходила во снах и с ними мне помогал очень хороший психолог.

– Но все же что-то подтолкнуло вас к полному возвращению памяти. Этот психолог? Это был он? – задавала с энтузиазмом вопросы Кайси, – расскажите всем про него. Если он такой чудотворец – он станет миллионером, у нас здесь.

– Он много мне помог, но память вернулась внезапно, когда я прочла свое досье и статью. Память обрушилась, как цунами и это было очень болезненно, хотя не так, как от осознания предательства дорогого человека.

– Вы про Алму Вилар? – вновь уточнила девушка, но не дала Реджине и ответить, – это действительно было предательство. Ужасное, наказуемое предательство. Что вы сделали с ней, когда впервые после похищения увидели ее? Уже здесь, в Нью-Йорке?

– Хотела убить, – Миллс улыбнулась, – у меня было очень много причин это сделать.

– Из-за нее умер ваш отец, – произнесла ведущая, – я очень вам сочувствую. Это тяжелая утрата. Ваше желание ее убить было вполне оправдано. Но все же вы этого не сделали.

– Не сделала, потому что хочу, чтобы она жила и знала, что я счастлива. Вопреки всему, я счастлива и любима, – на лице брюнетки появилась широкая и искренняя улыбка.

– Какой ей дали срок?

– Будет еще слушание, – Миллс выдохнула, – сейчас были рассмотрены только четыре пункта, остаются еще два.

Кайси кивнула, как бы понимающе и вновь взглянула в листки.

– Ну что же… А сейчас давайте поговорим о личном. Как ваш муж, как сын Дэниэл? Они наконец дождались маму и любимую жену.

– Дэни был очень рад, он потерял, как он думал, сначала меня, потом любимого деда и это очень больно по нему ударило. Он забросил свое увлечение яхтингом. Сейчас мы наверстываем упущенное, – Реджина улыбалась.

– Вы плаваете, это очень увлекательно, – вновь изображала интерес ведущая, – а Нейт? Как дела с ним? Или он не смог простить вам ваших… встреч на стороне?!

Брюнетка засмеялась.

– Вы сейчас спрашиваете, простил ли мне мой муж встречи на стороне, когда я была в плену два месяца?!

– Мужья бывают разные, – подмигнула девушка. В студии было непринужденно и весело, зал смеялся и аплодировал, или же ужасался и вздыхал. Все якобы сочувствовали или якобы восхищались. Особенно эта фальш чувствовалась от ведущей этой программы.

– Ну тогда у меня идеальный, – спокойно сказала Миллс, – ваш, я тоже слышала, прощает. Я почитала желтую прессу, оказывается ваши собратья вас не щадят.