Татьяна Туринская - Побочный эффект

Золотые деньки как наступили, так и закончились, то есть практически в одночасье. Пять лет Вадим наслаждался жизнью, пять замечательных лет. Хотя бы дважды в месяц они с мамой оставались вдвоем. И уж конечно, никогда командировки не ограничивались одним днем – минимум тремя. Итого, в самый «жидкий» месяц Вадим целую неделю был единственным и полновластным обладателем сокровища под именем Паулина Видовская.

По пьяным материным высказываниям он давно уже догадался, что в молодости она была певицей, той самой Видовской, и звездное прошлое оставило в ее душе неизгладимый след. Каждый раз, глотнув шампанского, она неизменно возвращалась в то далекое время, когда была еще свободной и независимой. Потому и не узнавала Вадима, ведь в пьяных грезах ей было лишь слегка за двадцать, там она была незамужней и бездетной, ведь Вадик у нее появился чуть позже, когда отец увез ее из Москвы, подальше от славы и поклонников. Теперь понятно было Вадиму, почему все эти годы от него скрывали звездное прошлое матери – видимо, немало сплетен породила на свет разгульная жизнь Паулины. И вряд ли те сплетни были лишены оснований – ведь даже Вадиму поначалу бывало неловко за мамины сексуальные фантазии. Правда, неловкость прошла довольно быстро, как только ей на смену пришла уверенность в том, что, как бы ни пыталась, а утром мама не сможет вспомнить ничего из происшедшего накануне. А потому необходимость стесняться отпала, и теперь можно было позволить себе любые, даже самые некрасивые вольности и шалости – мама, вернее, Паулина Видовская, принимала такие шалости с восторгом, не пугаясь самых смелых экспериментов.

Перестал Вадим комплексовать и по поводу того, что занимается с мамой запретными утехами. Было бы желание, а уж придумать себе оправдание можно на любые случаи жизни. Полезность секса для здоровья как мужчин, так и женщин доказана наукой, и это факт. Сексом он занимается отнюдь не с мамой, а с певицей Паулиной Видовской, и это тоже факт: мама и Паулина Видовская – кардинально противоположные личности, а значит, их с Паулиной развлечения нельзя считать инцестом. Перестал и ревновать к отцу, даже когда слышал через стенку похотливые стоны не матери, а Паулины. Он теперь хорошо разбирался, мама ли пыхтит под обрюзгшим к старости отцом, или это Паулина стонет от восторга. Прислушивался не с ужасом, а даже с интересом, пытаясь угадать, что именно в данную минуту происходит за стеной. Ревности к отцу больше не было. Паулины хватало на них обоих, пусть и отец потешится на старости лет. Да и Паулине радость, она любит разнообразие. Разве что в особо бурные родительские ночи Вадим распалялся сам, тогда приходилось самому себя удовлетворять под их разнузданные вскрики.

Все было замечательно, все было великолепно. И все реже отец потчевал маму перед сном рюмкой водки – возраст давал о себе знать. А в один поистине отвратительный день постучалась беда, «подхватил» батенька микроинсульт. Хворь вроде вылечили, через полгода отец полностью оклемался. Но за это время по состоянию здоровья его благополучно «ушли» в отставку, наградив за офицерскую доблесть не слишком богатой пенсией. И осел батяня дома.

Вместе с отцовскими командировками закончились и Вадимовы вольности. Доступа к Паулине он теперь не имел. Отец, впрочем, тоже почти не вспоминал о Паулине, рюмочку в виде снотворного преподносил жене лишь изредка.

После сытных лет довелось Вадиму сесть на жесточайшую диету. Попытался было наладить это дело со сверстницами, да ничего у него не получилось, лишь оконфузился пару раз: «краник» отказывался реагировать на других женщин.

Пропасть Вадиму не позволил чистый фарт: вместе с новой работой он нашел мамину копию. Копия оказалась чуть моложе и чуть бледнее мамы, но это была хорошая копия, качественная, о чем ему немедленно просемафорил «краник».

Идея жениться на Ирине возникла в его голове в ту же секунду.

– Я была для него лишь копией. Бледной копией его матери, – горько воскликнула Ирина. – Всего лишь суррогатом, приемлемым компромиссом. А я-то, дура, уши развесила. Я благосклонно позволяла ему себя любить! Его неспособность быстро возбудиться я принимала за опытность и благородство. Только теперь я поняла, почему он всегда утверждал, что только рад был бы еще большей разнице в возрасте. Чтобы я еще больше была похожа на оригинал, на его драгоценную мамочку-нимфоманку.

Самолет дрогнул всем своим многотонным телом, выпуская шасси. Скоро посадка, а Ирина еще не успела рассказать самое главное, самое страшное. Невысказанное, оно разорвет ей душу. Ирина заторопилась, заговорила, глотая окончания, захлебываясь недавним ужасом, выплескивая горькую правду.