Ксения Любавина - С видом  на счастье

Жалко мне, видите ли, мужчин, кто ж с такой стервой уживется… Особенно раздражали высокомерно-снисходительные взгляды моих замужних родственниц, будто я была чем-то обделена. А я на самом деле не чувствовала себя обделенной и не хотела никому доказывать, что мне и так нормально, без всякого замужества. Мне приходилось это скрывать, чтобы лишний раз не вызывать зависть. Но они продолжали ко мне цепляться, мучаясь одним-единственным вопросом: как это я могу жить без мужика?! Это же противоестественно, ненормально, неприлично!.. У замужних — собственная гордость. Даже если супруг пьет, бьет, гуляет и играет, да вдобавок еще и денег не зарабатывает — одно то, что он есть в наличии, уже является поводом для самоуважения. Ведь настоящих мужиков так мало на душу страждущего женского населения, что наряду с прочими козлами и баранами их пора заносить в Красную книгу!

По этому поводу у нас на каждой гулянке после первых двух рюмок разворачивалась нешуточная дискуссия, в процессе которой мои востребованные и реализованные двоюродные, троюродные и прочие сестры пытались мне доказать, что я несчастна. Эти споры напоминали мне борьбу «тупоконечников» с «остроконечниками» из «Путешествий Гулливера», и мне хотелось, как тому китайцу из песни, воскликнуть: «Да, я — еврей!» — и заплакать…

Итак, на ту пору мне уже было слегка за тридцать. Особой красотой я не блистала: тощенькая, рыженькая… если бы не бесстыжие зеленые глаза, в которых еще играл огонек, мужики, наверное, на меня вообще не смотрели бы. В моей голове дул ветер перемен, и отчасти именно этим объяснялось то, что я еще не была обременена, так сказать, узами Гименея. К тому же с моей инфантильностью и животным эгоизмом мне вряд ли что-то светило.

«Вы, мистер Эй, еще не совсем расстались с детством, чтобы снова с ним встретиться…» — это обо мне. Зато когда я увидела Никитина с дочерью, смогла понять природу наших с ним отношений. В нем было очень много нерастраченной отцовской любви. Васька хотел второго ребенка, но Вера не поддерживала эту идею, и поэтому, как только ему подвернулся подходящий объект, он обрушился на него, то есть на меня, со всей страстью безумного папаши.

Его дочь Арина походила на лосенка — длинноногая и такая смешная! Впрочем, отчего бы ей не быть высокой, если папа-лось — метр девяносто, а мама чуть ниже. Рядом с этими потомками атлантов невольно почувствуешь себя карлицей…

Вообще-то, не стану лукавить, Никитин мне ужасно нравился. Он был похож на плюшевого медведя в натуральную величину, при этом вальяжен, насмешлив, словно Чеширский кот, и часто небрит, что его совсем не портило, как и некоторая рыхлость фигуры. Ну да, Васька был далеко не спортсменом, и меня это чертовски возбуждало. Качки с кубиками мышц вместо живота совсем не в моем вкусе. Во-первых, мое тело также было далеко от совершенства, а во-вторых… сама не знаю. Просто мне нравился Никитин, вот и все. Мне с ним было комфортно: можно поболтать обо всем на свете, хоть о заморочках с моими никчемными кавалерами, хоть о погоде, хоть о звонках разных безумцев в начале рабочего дня…

— Ну а что ты хочешь? — сказал Никитин, выслушав мой вольный пересказ разговора. — Весна на Заречной улице. У шизиков обострение активности.

Тут у него самого зазвонил телефон, и он вынужден был ответить. Чтобы не мешать ему, я взяла сигарету и пошла в курилку.

Это было место всеобщей релаксации. Наш генеральный директор, Александр Никодимович Золотницкий, люто ненавидел его, как и нас, никотинозависимых, постоянно тусующихся там с сигаретами и чашками кофе, вместо того чтобы неотлучно сидеть на телефоне и продавать квартиры. Ведь именно для этого — для продажи объектов недвижимости — он и открыл свое агентство. Будь его воля, он выгнал бы всех курильщиков и курильщиц — сослал бы в резервацию, как индейцев, — и набрал бы новых сотрудников, с чистыми легкими и чистой совестью. Но вот беда: таких, как мы, отщепенцев, ведущих неправильный, с точки зрения генерального, образ жизни, в агентстве за десять лет существования собралось примерно восемьдесят процентов от общего количества сотрудников. Как говорится, в единстве наша сила. С зубовным скрежетом Александр Никодимович был вынужден выделить помещение для того, чтобы мы не кучковались возле крыльца и не позорили его седин.

Когда он нехотя объявил об этом своем решении на планерке, народ ликовал. Стали высказываться пожелания, что, мол, не худо было бы поставить там кожаный диван, телевизор, бильярдный стол, завести бар со спиртными напитками и оборудовать помещение кондиционером. Кто-то из дам пожелал раба с опахалом в набедренной повязке, на что кто-то из джентльменов выдвинул встречное предложение: дескать, лучше рабыню, можно без повязки. Батюшка-барин, суровенько взглянув на своих крепостных, сказал, что и этого нам, бездельникам, достаточно. Конечно, вот так, прямо, что мы бездельники, он не сказал, но все поняли, что дорогой шеф имеет в виду.

Читать дальше