Мишель Селмер: Герцог-сердцеед

Чарлз пожал плечами.

– Уверенный – да. Самодовольный – временами. Но все скажут вам, что я парень что надо.

– Что надо?..

– Ну, добрый малый.

– Добрый малый? – Виктория не удержалась и повысила голос: – Вы организовали сделку, которая лишила моего отца всего! Вы лишили нас земли, которая принадлежала пяти поколениям Хьютонов! И вы еще смеете называть себя «добрым малым»? Из-за вас мы лишились всего!

– Мы ничего не крали. С нашей стороны предложить сделку вашему отцу было жестом доброй воли.

Ее лицо исказилось от гнева.

– Вот как вы это называете!

– Никто бы не предложил ему лучших условий.

– Такие поступки, пусть даже в интересах королевской семьи, нельзя назвать красивыми и благородными.

Наконец Чарлз начал кое-что понимать. Явное отсутствие благодарности по отношению к королевской семье и высокая зарплата Виктории, принимаемая ею как должное…

– Вы не знаете, каково было финансовое положение вашего отца, верно?

– Что вы имеете в виду? – сразу вскинулась Виктория. – Отец действительно занимался финансами, но он постоянно меня информировал. Дела шли не блестяще – не без участия «Ройял Инн»! – но и банкротство нам не грозило.

Чарлзу вдруг стало жаль Викторию. И ему совсем не хотелось делать то, что он собирался, но сделать это было необходимо, чтобы они могли нормально работать.

– Пенелопа, принесите, пожалуйста, документы по поглощению отеля «Хьютон», – подняв трубку внутренней связи, сказал он. – Хочу показать вам кое-что, хотя и не должен.

Вошла Пенелопа и передала Чарлзу толстую коричневую папку, одарив его при этом строгим взглядом. Если она правильно поняла причину его просьбы, то он сильно рискует. Секретарь совершенно очевидно не одобряла его поступка, хотя не произнесла ни слова.

– Это конфиденциальные документы, – сказал Чарлз, когда Пенелопа вышла, закрыв за собой дверь. – Вы не должны о них знать, но я думаю, что вам следует на них взглянуть.

На мгновение ему показалось, что Виктория откажется. Некоторое время она просто стояла и смотрела на него, но любопытство пересилило.

– Возьмите и изучите их у себя, – сказал Чарлз.

Виктория молча взяла папку.

– Зайдите ко мне, если у вас возникнут вопросы, – добавил Чарлз, прежде чем за ней захлопнулась дверь.

В том, что вопросы у нее будут, он не сомневался. Если он прав, то ее отец, похоже, лгал ей о настоящем положении дел.

Виктории было дурно. И чем больше она вникала в смысл документов, тем хуже ей становилось.

Она прочла только четверть того, что находилось в папке, но и этого было достаточно, чтобы понять, что королевская семья ничего у них не крала. Наоборот, они спасли ее и отца от полного разорения. Если бы они не вмешались, Хьютонам было бы запрещено пользоваться ссудами, выданными банком в залог отеля, а отчуждение собственности из-за долгов по неуплаченным налогам произошло бы гораздо раньше.

Самое ужасное было то, что проблемы у отца начались, когда отель перешел ему после смерти ее деда, когда она еще была ребенком. Все эти годы отец жил не по средствам, пока наконец не пришло время расплачиваться за расточительность. Он лгал ей самым бессовестным образом, скрывая от нее истинное положение дел.

Она так верила отцу! Виктория многое делала для него, потому что считала себя многим ему обязанной. И вот теперь… Виктории казалось, что вся ее жизнь рушится у нее на глазах. Отец, их бизнес, вся ее жизнь – все это было ложью.

Выходит, только благодаря щедрости королевской семьи у них есть крыша над головой, а у нее – шанс сделать карьеру.

Теперь, когда открылась вся правда, как смотреть в глаза Чарлзу? Как это ни тяжело, но она должна извиниться перед ним за свои необоснованные обвинения и поблагодарить за щедрость его родственников. И сделать это она может только одним способом.

Чарлз ответил на звонок после первого же гудка.

– Могу я с вами сейчас поговорить?

– Конечно. Заходите.

Виктория положила трубку, но еще несколько секунд посидела, собираясь с духом. Подумать только, еще вчера она считала, что это был самый унизительный день в ее жизни! Вот что значит – все познается в сравнении.

У Чарлза были все основания смотреть на нее с презрением. Но странно – в его глазах она прочла лишь сочувствие. Виктория даже растерялась, не зная, что было бы предпочтительнее.

– Спасибо, что открыли мне глаза, – сказала она, протягивая ему папку.

– Я подумал, что вы заслуживаете правды.