Галина Емельянова - Актриса и Президент (СИ)

Ли нервничал, переводчица была бестолковая, какая-то родственница мэра. Она безбожно путала время, произношение тоже было ужасным. Варе приходилось растрачивать себя на комментарии для режиссера. Ведь, он здесь главный, а не она.

За восемь часов съемок, она устала, как не уставала на палящем солнце в Оклахоме.

Президент завтракал один, все было безвкусно и вообще настроение с утра было испорченно. Он не так представлял их первую встречу, вернее, он предчувствовал что-то невероятное, а тут конфуз, не встретил, накричал. Самое обидное, что остался он в Стрельне абсолютно случайно, из-за торнадо Москва не принимала, и они приземлились в Питере.

По пути в город он досмотрел любимые кадры.

«Сали, это я. — признавалась героиня Вари своему врагу, из враждующего клана, отобравшему у нее мужа, сына и дом, и ранчо.

Кольт в руке не дрогнул, кровь врага окрасила выжженную траву.

У актрисы на лице не торжественная улыбка, а спокойная скробь, за весь этот гребанный мир. И глаза, словно, с русской иконы».

Он в этот момент забывал, что фильм американский, эта девушка — женщина, с выжженными солнцем скулами, и шелушащимся носом, была ему близка, хотелось взять ее на руки, и никогда не отпускать, а еще очень хотелось увидеть улыбку в этих бездонных глазах.

Ужин тоже прошел в одиночестве.

Утром, еще не было шести, позвонил агент и озвучил последние предложения о работе. Самым дорогим было предложении от русского миллиардера и главное, здесь в России: Подмосковье, день рождения олигарха.

В условия входила охрана, лимузин и полная конфиденциальность самого мероприятия.

Она открывала вечер, пока гости были трезвы и приличны.

Девушка гример с удивлением и даже с осуждением смотрела на скромный наряд кинодивы: черные, узкие брюки и белоснежную блузку. Из всех украшений на «звезде» была брошка, с крупным аквамарином. Брошка была сделана в виде капли, заключенная в розовое золото, она словно слеза блестела на груди актрисы.

Зал сиял бриллиантами. Плечи, груди, спины, все обнажено и на показ. Сам виновник торжества подарил Варе корзину прекрасных роз, Эден роуз.

Она спустилась в зал, под громкие аплодисменты. С большим удовольствием она бы уехала отдыхать, на завтра были запланированы натурные съемки, под холодным ветром и дождем.

Но хозяин сам проводил ее до своего столика, и разговор его касался проката ее будущего фильма. Как оказывается, этот высокий, некрасивый мужчина прекрасно говорил по-английски, и разбирался в киноиндустрии лучше даже Вариного агента.

Разговор их прервали дружные аплодисменты, хозяин вечера встал и пошел навстречу вновь прибывшему гостю. Весь зал встал, даже дамы, но Варя продолжала сидеть. Даже когда она увидела человека, вызвавшего такой ажиотаж.

Знакомая отмашка руки при ходьбе, к столику шел Александр Александрович.

Именинник представлял ее, а она смотрела прямо в глаза, первого человека в стране.

Глаза были все-таки голубыми. Взгляд был ироничен, видимо это относилось к восторженному приему, но постепенно выражение глаз менялось. Ирония уступила место сначала удивлению, потом восхищению.

Так они и встретились. Варя вдруг стало легко и свободно, она пила шампанское, и смеялась, несколько грубоватым мужским шуткам.

— Думаю, вы не откажитесь, Варвара Николаевна поехать домой на моей машине. Варвара Николаевна у меня в гостях уже неделю, а вот встретиться не получалось.

Она была благодарна, что он увез ее. От вина кружилась голова, хотелось укутаться в теплое, легкое одеяло и проспать до утра.

Александр Александрович предложил ей руку, и они у всех на виду, покинули зал.

Расставались у гостевой половины дома. Президент поцеловал ей руку, извинился за свое не многословие, якобы был так очарован и нем, как мальчишка, от восхищения.

Может это были не просто слова, взгляд серьезен, и нервно подрагивали уголки губ.

Варя совершенно искренне поблагодарила, за то что увез ее с вечера.

— Спокойной ночи, Варвара Николаевна.

— И вам.

— Да нет, у меня в приемной еще министры сидят, я работать.

День закончился. Впервые она уснула, словно у себя дома.