Мейси Эйтс - Станешь моим сегодня

По ее тону нельзя было сказать, что она сильно обрадована. Скорее непреклонна и полна решимости. И у Нокса создалось впечатление, что отказать ей – все равно что сказать «нет» сержанту по строевой подготовке.

– Мы отпразднуем то, что он не умер. Уилл сказал, что хочет вас видеть.

– Правда?

– Ну, не на словах, но мне показалось, что он не против этой встречи. – Похоже, мнение Уилла не особо учитывалось. Кора Ли поступала так, как считала нужным. – И конечно же, он хочет, чтобы пришла его бывшая жена. Он говорит, что вы близки с ней.

– Какая именно из его бывших жен? – Ноксу показалось, что на похоронах было несколько миссис Сандерс.

– Та, с которой вы близки, – невозмутимо повторила Кора.

Нокс скрепя сердце решил, что приемная мать Уилла вызывает у него симпатию.

– В таком случае я дам ей знать. Она присутствовала на похоронах, наверное, захочет побывать и на вечеринке. – Ему не очень хотелось ехать туда, но, если Селена соберется, он обязательно составит ей компанию. Нокс по-настоящему переживал, что одна из женщин, которую объявили наследницей, или тот, кто рассылал эти письма, может воспользоваться случаем и причинить Селене какой-то вред.

– Замечательно. Я вношу вас обоих в список гостей. Вам придется приехать, иначе останется слишком много грудинки.

С этими словами его собеседница повесила трубку. Нокс озадаченно смотрел на экран телефона, пока не услышал за спиной мягкие шаги Селены, вошедшей в комнату.

Он повернулся, и у него перехватило дыхание. Длинные черные волосы Селены были влажными, словно она только что вышла из душа, и Нокс вдруг заметил, что ее серая футболка чуть плотнее облегает изгибы ее тела. Ее кожа тоже была влажной, что значило, что всего несколько минут назад она была обнаженной.

Да что с ним творится, черт подери? В его голове роились мысли, больше подходящие озабоченному юнцу. Конечно, у Нокса несколько лет не было секса, но, если честно, ему не хотелось ничего такого. Его либидо перешло в спящий режим, вместе с желанием заниматься элементарными вещами, такими как, например, побриться.

И вдруг оно опять пробудилось к жизни, но в очень неподходящее время и в компании очень неподходящего человека.

– Кто звонил?

– Приемная мать Уилла. Она пригласила нас на вечеринку, чтобы отпраздновать то, что он не умер.

– Правда? – нахмурилась Селена.

– Что-то не так?

– Нет. Все в порядке. Я рада, что меня пригласили. То есть, я думала, когда считала его умершим, что у нас никогда… что мы никогда не сможем помириться.

– А тебе хочется? – удивился Нокс.

– Мне кажется глупым обижаться на кого-то по поводу того, что случилось давным-давно. Того, что не смог бы изменить ни один из нас.

– Ты говоришь о вашем браке?

– О разводе, – рассмеялась Селена. – Я не жалею, что мы развелись, так что нет смысла расстраиваться. Или избегать Уилла. Я хочу сказать, что, конечно, у нас был конфликт. – Она отвернулась, и выражение ее лица вдруг стало горестным. – Но ни один из нас не вернулся бы назад, чтобы изменить исход дела. Так почему бы нам не забыть прошлое. Лично я не против. Я чувствовала себя ужасно при мысли, что Уилл мертв, и мы никогда не помиримся.

Нокс прижал руку к груди и потер место, где находилось его сердце. Оно немного болело. Но он свыкся с этой болью. Когда такое случилось в первый раз, Нокс подумал, что у него сердечный приступ, потому что боль была слишком острой и слишком невыносимой.

Никто никогда не говорил ему, что горе может быть настолько мучительным. Что оно приносит физические страдания. Что депрессия может проесть до кости. Что можно просыпаться посреди ночи и быть не в состоянии сделать вдох.

Но, с другой стороны, не существовало никаких учебников о том, как справиться с потерей, которую он пережил. Хотя нет. В магазинах на полках лежали тонны такой литературы. Но Нокс не видел смысла покупать подобные книги. Когда Элинор заболела, он не желал готовиться к потере, в неизбежность которой все еще не хотел верить.

А потом…

Он оказался в полном дерьме и не видел смысла пытаться понять, как пережить трагедию как-нибудь поизящней. Дерьмо есть дерьмо. Его невозможно приукрасить.

Все, что ему оставалось, – это делать шаг за шагом и проживать свою боль.

Но он проходил через эту пустыню в одиночку, что только отдалило его от Кассандры. Нокс не знал, как делиться своей горечью с другим человеком. Да и не хотел.

Он не знал, как утешить мать своего покойного ребенка, сказать ей, что все будет хорошо, что хоть что-нибудь будет хорошо.