Алексей Бородкин - Чувства встречного направления

Однажды (мы вплотную приближаемся к сердцу повествования) я возвращался "домой" довольно поздно. Брёл Аллеей, неспешно цокая копытами (каблуки новых замшевых туфлей помечали моё присутствие характерным звуком). Устал, а потому грустил – уставший человек склонен к мерехлюндии и лёгкому нытью. Однако я грустил светло, по-весеннему, с настроем прожить это лето счастливо (хотя бы попытаться). Бодрости мне прибавляло самое искреннее человеческое чувство – чувство голода. Я искренно испытывал его последние полчаса.

Притормозил у "Чифани". Задумался.

Не в моих правилах употреблять фаст-фуд, однако обстоятельства вынуждали пойти на риск. Причина в том, что третьи сутки подряд Паша Бо варил сырую морскую капусту. Совершал кулинарный "акт вандализма" прямо на рабочем месте, в отеле, при исполнении служебных обязанностей. Вонь загнала меня на верхние этажи, на чердак, в маленькую будку, предназначенную для большого лифта, однако и там спасения невозможно было сыскать.

Притом, что я не мог возражать. Не имел морального права.

Сказать откровенно, после студенческой вьетнамской селёдки я не думал, что меня можно удивить. Тем более, загнать в угол. Однако морской капусте это удалось.

Павел Алексеевич Бабочкин страдал артритом. В сырую погоду его суставы распухали, скрипели, стонали и мешали влачить оптимистическое существование. Во Владивостокской традиции последних лет стало модно лечиться у китайских врачей. Народный целитель из Поднебесной (или наш проходимец, загримированный под китайца) посоветовал Паше употреблять отварную морскую капусту. Поселил надежду, мерзавец.

Паша добывал мотки склизкой плоти (в исходном сыром виде морская капуста значительно отличается от привычного кулинарного продукта) у моряков рыболовецких судов. Рыбацкие шхуны регулярно швартуются у пристани, сгружают креветку, сельдь и камбалу.

…вот местная камбала достойна всяческого восхищения! Нет на Белом Свете рыбы вкуснее, нежнее, жирнее и аппетитнее Владивостокской камбалы. Так уверял профессор Преображенский.

Однако рыбная тема слишком уклоняется от линии повествования и заведёт нас далеко. Отложим её до срока.

Пустые коридоры отеля наполнялись смердящими призраками, тенями ещё не умерших постояльцев и немилосердными запахами морской капусты. Персонажи мультиков Миядзаки оживали.

И мне не хотелось возвращаться в гостиницу.

"Кой чёрт я согласился? – думал я с самоедски-отчаянным настроением. – В соседней гостинице есть прекрасные номера… и стоят они не дорого… плюнуть? переметнуться? Паша расстроится. Возражать не станет, но обидится до глубины своих… бархатных струн или, как он там утверждает?"

Тем временем, сгустились сумерки.

Я приблизился к павильону "Чифань-Дао", заказал лапшу в красивой квадратной коробочке. Стенки коробочки украшали собой драконы. Приветливые такие, зубастые.

Пока лапшу приготавливали, купил в соседнем павильоне сосуд с пивом (без малейших драконов). Махнул симпатичной девушке Алёне (мы познакомились, если память меня не подводит… в понедельник). Она профессионально осведомилась: "Быть может, сегодня, профессор? Проявите себя с лучшей стороны!" Я вывернул карманы, демонстрируя крайнюю степень неплатёжеспособности. Мадемуазель хмыкнула и ответила, что подаёт только на Пасху: "Или перед Рождеством. – Улыбнулась: – Дотяните?"

"Тебе несвойственен гуманизм! – упрекнул я. – Отступи от циничных капиталистических принципов и проведёшь ночь в лучшем номере отеля!"

Я попытался "ловить" на Пашину удочку, предлагая "Хоят" в качестве разменной монеты. Однако уличную девушку трудно провести. Алёна пожала плечами, и мы разошлись, чтобы повторить разговор завтра (за незначительными вариациями).

Лапша с курицей была готова. Выкрикнули мой номер, я подошел, принял коробочку. Уселся на скамейке/парапете в десяти шагах от едальни, развернулся лицом к океану.

Знаете, приятно есть лапшу, повернувшись лицом к Океану. Местные жители и аборигены из Поднебесной не ухватывают кайфа, но я почувствовал его моментально. И даже больше: поймал себя на мысли, что в тёмной комнате недостроенного отеля было бы ещё… мистичнее. Да-да. Именно так. Меня самого удивило мимолётное (и явно порочное) настроение. В нём присутствовало нечто странное и страшное одновременно.

Вонь морской капусты (я уже говорил) загнала меня на верхний этаж в дальний конец коридора. Туда я перетащил матрас, узбекское стеганое одеяло, кипятильник, баночку из-под огурцов для кипячения воды и цибик чаю. Лифт предсказуемо не работал – его просто не существовало. На первом этаже вода из крана чуть-чуть бежала (самотёком), на последних этажах её не было в принципе. Систематическое электричество отсутствовало. И всё же… я представил себя у панорамного окна, с коробкой лапши в левой руке, с палочками в правой… над океанской пропастью… как чайка, по имени Джонатан Ливингстон…