Александр Головин - Пуховик

– Че сигналишь? – Заметив опускающееся стекло, добавила, пресекая перепалку. – Варежку закрой, а то щас народ разбудишь, бутылка или еще чего на крышу прилетит. Видишь, девушки общаются? Вот и давай…, двигай задом.

В довершение показала водителю срамной жест холеным средним пальчиком с безукоризненным маникюром. Повернулась к Люде, давая водителю понять, что разговор окончен. Торопыга благоразумно прикрыл окно и, покачав головой, двинулся задом.

– Марго, ну ты в своем репертуаре …

– Да пошли они… – Мила беззаботно махнула рукой, отправляя всех в преисподнюю. – Ты куда пропала? Ни слуху, ни духу, сто лет тебя уже не видела. Пошли ко мне в машину, а то я уже замерзла.

Освободив проезд, они долго болтали в машине, пока Люда не вспомнила о времени, пора было вести детей в детский сад. На прощание Марго вытащила из сумочки две свеженькие, не так давно пущенные в оборот, сложенные пополам пятитысячные купюры, протянув, добавила заартачившейся подруге:

– Бери, не выеживайся. Ты здесь за месяц и половины, поди, не заработаешь. Это шальные деньги, за ночь срубила, своим что-нибудь купи, скажешь – от тети Марго. Я к тебе обязательно заеду, покажешь… – Чмокнувшись на прощание с подругой, добавила. – Людка ты не представляешь, как я рада, что тебя встретила.

Марго работала в эскорте у Алика. Алик, в прошлом криминальный авторитет, гроза 90-х, легализовался в бизнесе. Имел строительный магазин, несколько ресторанов, две заправки, отель и эскорт для определенных услуг. Может, и еще чего, Мила не распространялась, а про эту часть айсберга знали все.

Мила заявилась под вечер на следующий день, громогласно известив о своем визите жителей общаги. Может, не всей, но проживающих на 3-м этаже, это уж точно. Убирая со стола посуду после ужина, Люда услышала через звукопроницаемую дверь комнаты дробный стук каблуков, затем непонятный шум и неповторимый голос Марго.

– Че пасть раззявил? Захлопни, говорю…, не то муха залетит.

– …

– Чаво-о? Двигай…, а то наподдам коленом для ускорения, в форточку стрижем вылетишь…

Люда открыла дверь, на пороге стояла фотомодель, шагнувшая с обложки глянцевого журнала. Через три комнаты в щели приоткрытой двери виднелась изумленная физиономия приставучего, но безобидного местного забулдыги Феди, неосторожно зацепившего Марго. Стали открываться другие двери, народ с интересом выглядывал из комнат, вдыхая аромат Франции, оставленный после себя шумной визитершей.

– Впустишь? Или тут стоять будем? – Мила протянула хозяйке один из пакетов, добавив. – Это нам.

Мила покорила детей. Не подарками, которых приволокла в избытке, она весь вечер занималась с ними. Играла в настольную игру, при том шельмовала безбожно с кубиками и хохотала до слез, уличенная надувшимся от такой несправедливости Андреем. Читала им сказки, неподражаемо меняя голос, доводя до исступления, прижавшегося к ней Андрея, и безраздельно обосновавшуюся на ее коленях Олесю. Сама уложила их спать.

Долго шептались за столом на выгороженной кухоньке, предаваясь воспоминаниям. Изливали душу друг другу, болтая обо всем, о жизни, плакали и смеялись. Люда спросила:

– А может, к вам в эскорт? Я еще ничего.

– Забудь. – Мила, помрачнев, разлила остатки марочного вина первой бутылки по бокалам. – Это не твое, вон, детей поднимай.

– Да, я уже … – Люда, заплакала, оперев лицо на руки.

– Не писай! Вытащим, – протянула подруге бокал, – давай, за детей.

Далеко за полночь, собираясь ложиться спать вдвоем на кровати Люды, Мила критически, словно впервой осмотрела убогое жилище.

– Нет, подруга, с этим надо что-то делать. – Приметив ползущего по стене таракана, скинула тапок, вспоминая студенческую общагу, прихлопнула насекомое со словами «да, что ж вам по ночам-то не спится?», прихлопнув еще пару, подвела итог. – Определенно. С этим надо что-то делать…

5.

Мила фактически взяла шефство над подругой. Устроила ее к своему знакомому в малое предприятие. Олег, как звали коммерсанта, выкупив у завода кое-какое оборудование, настроил выпуск бытовой химии. Дела шли хорошо, и Людмилу взяли на приличный оклад с надбавкой от реализованной продукции.

Жизнь стала налаживаться. Людмила рассчиталась со всеми долгами. Даже выкупила в ломбарде чудом не проданные золотые сережки, подаренные матерью в честь совершеннолетия. Стала задумываться о собственном жилье, ипотеке.

Мила, не имея собственных, привязалась к детям Людмилы. Дети в тете Марго души не чаяли, и Люда порою даже ревновала их к подруге. Андрей пошел в первый класс, сопровождаемый на первую линейку Милой. Сорванец к удовольствию подруги заявил, что иначе в школу не пойдет.