Александр Головин - Пуховик

Общежитие с вахтером на входе ранее принадлежало химзаводу. В него селили одиноких, малосемейных в ожидании очереди на квартиру, а также командировочных. Следуя веяниям времени, химзавод снял со своего баланса бремя содержания общежития. Комнаты частью приватизировали, частью выкупили. Ввиду дешевизны жилой площади, в общежитии со временем подобралась малоимущая публика и подозрительные личности. Вахтеров сократили. Некогда опрятный, обширный холл урезали, встроив еще четыре комнаты, оставив небольшое пространство для детских колясок. Холл с остатками входных дверей стал прибежищем посторонних личностей, оставляющих утром после себя мусор, порою понятное амбре. Здание обветшало, и в народе за ним закрепилось название «Бомжатник на Свердлова».

3.

На последнем курсе института Людмила без памяти влюбилась в Стаса. Высокий с курчавыми волосами парень с параллельного курса обратил на нее внимание, когда они совместно готовили юморину к выпускному вечеру.

Роман развивался бурно, через три месяца Людмила поняла, что «залетела». Считая отношения серьезными, поведала о том своему избраннику. Стас ответил, что в ближайшие пять-шесть лет семейными узами связывать себя не собирается, и посоветовал избавиться от нежелательной беременности, а впредь использовать «какие-нибудь таблетки». На том прервал с ней связь, став демонстративно ухаживать за ее подружкой. Людмила попыталась избавиться от плода, но не тут-то было. Уже собралась, было, на аборт, как ей сделал предложение Мишаня.

На их курсе химанализа было мало парней, в числе немногих был Михаил. Сутулый, нескладный рохля в очках, ничем не выделяясь, буквально с первых дней запал на нее. Его ухаживания девушка всерьез не приняла. Под шутки подруг нещадно эксплуатировала недотепу Мишаню, как они его окрестили.

Мишаня выказал нехарактерную для него осведомленность в ее ситуации и предложил выйти за него замуж. Обещал принять ребенка Стаса как своего и любить ее до гроба. Недели две Людмила раздумывала и, когда врач сказала, что время упущено, и аборт сопряжен с риском более не иметь детей, приняла предложение ухажера. Свекровь Светлана Андреевна встретила пузатую невесту в штыки, не смотря на заверения Михаила о своем отцовстве.

Два месяца жили в просторной квартире у свекрови. Как-то Людмила услышала, как Светлана Андреевна, не особенно стараясь приглушить голос, заявила сыну, что его окрутила какая-то «смазливая прости-господи», и теперь вместо занятий наукой у него одна перспектива – стирать пеленки и гонять ее хахалей. Сняли квартиру.

Первое время совместная жизнь с Мишаней, вроде казалось, налаживается. Михаил и вправду ни разу не попрекнул, не упомянул об отце ожидаемого ребенка. Людмила, более из благодарности заставила себя не то, чтобы полюбить мужа, наверное, скорее привязалась, позволяя любить себя.

Свекровь, Светлана Андреевна, не посещала их на квартире, отношений не поддерживала. Даже имя, Андрей, данное первенцу с умыслом, не спасло ситуацию. Михаил, не отличаясь в институте, и на заводе не смог выделиться. Много не зарабатывал, протирая штаны в каком-то отделе. Ситуацию спасали родители Людмилы, раз в месяц, иногда чаще, привозившие из деревни сумки с продуктами. Свекровь совершенно не помогала, но и в жизнь их не вмешивалась, чему Людмила отчасти была рада. Через полтора года она родила от Михаила девочку. Свекровь пришла посмотреть, даже подержала Олесю на руках, а, уходя, заявила, что незачем плодить нищету, и ее сын теперь до конца дней будет на них горбатиться.

С того дня Мишаню словно подменили. Он стал задерживаться после работы, ссылаясь на чрезмерную загруженность. Дочерью почти не занимался, развенчав общепризнанное мнение подружек, что отцы дочек любят больше. Несколько раз не ночевал дома, уведомив заранее, что будет у мамы, Людмиле и в голову не приходило его проверять.

Олеся, в отличие от Андрея, была «голосистая», часто и пару часов не давала поспать, привлекая к себе внимание криком. Как-то Мишаня, разбуженный очередным криком вскочил, раздосадованный ударил пальцами по лицу дочь, словно закрывая маленький ротик. Затем дважды наотмашь шлепнул младенца по тельцу, приговаривая:

– Ты будешь спать или нет! Маленькая дрянь! Будешь! Будешь! …

Людмила, оттащив мужа от кроватки, влепила ему смачную затрещину, чтоб привести в чувство. Мишаня отскочил в сторону, потирая щеку, выдал тираду, смотря, как супруга нянчит зашедшуюся в крике дочь: