Елена Слова - История оживших бабочек

Эта сцена волной сарказма вспоминалась, пока она терпеливо ждала, когда разойдется толпа возле магазина на первом этаже многоэтажки напротив. Когда-то она до инфаркта рассудка была влюблена в Леонова и со сладкой горечью в груди представляла как это – оказаться на месте Ив, той самой девушки. Правда, в Лос-Анджелес она бы вряд ли попала, а если бы и попала, то маловероятно, что ее кто-нибудь пустил бы на крышу небоскреба, да и для прыжка тогда не было бы причин.

Спустя несколько лет, когда у нее в этом мире не осталось никого, кроме младшей сестры и бабушки, когда в ее двадцать все окружение верило в унаследованную ею репутацию, ту самую, что уже много лет порочила их фамилию, причина казалась веской, как бетонный забор. Лучше бы она никогда не взрослела! Смотрела бы по телевизору «Платиновую Элиту», ложилась спать в полдесятого, засыпая под саундтрек любимого сериала, который исполнял любимый герой, и мечтала о нем же… Но она выросла, забыла о Леонове, стала влюбляться в тех, кто казались такими же благородными как он, или в красавчиков, как актер, исполнявший его роль. Вот только никто из них не смог сделать ей так больно, как это удалось Яну.

Еще один шаг, и все должно закончиться. И кто ее остановит? Полиция? Санитары из психушки? Главный герой «Платиновой Элиты»? Все они давно уже спали или спасали кого-то другого. Когда толпа разошлась, на всем видимом периметре была только она.

Наконец-то…

– Полина, – послышался детский голос из глубин ее сознания и взорвал тишину.

– Полина! – воскликнула маленькая сестренка, забежавшая без стука в ее комнату несколько месяцев назад, когда та, борясь со сном, пыталась что-то выучить на предстоящий экзамен.

– Марин, ты почему не спишь?

– Мне страшно, – промолвила она, прижимая свое заплаканное личико к Полининой груди.

– Тебе опять приснился страшный сон?

– Нет, я вообще не могу уснуть. Я боюсь, что придут люди из детского дома и заберут меня.

– Не беспокойся, если они придут, мы даже в дом их не пустим.

– А если бабушка умрет? Она говорит, что у нее больное сердце и что ей немного осталось! Я боюсь!

Глаза восьмилетнего ребенка были переполнены страхом и не удерживали слез. Но Полина знала, что девочку было проще утешить, чем ее саму:

– Мариш, ты ведь еще маленькая, ты не понимаешь, все бабушки так говорят, у них так принято – жаловаться на здоровье, ставить свечки в церкви и говорить, что скоро конец. Ей ведь всего семьдесят, она должна прожить еще лет тридцать.

На самом деле, лично она не знала никого, кто бы дожил до сотни, хоть и слышала о таких по радио, но, благодаря этим словам, доверчивое личико сестренки сразу же немного расслабилось, отпуская изначальное напряжение.

– Мы с бабушкой не отдадим тебя никому, если ты будешь себя хорошо вести, – улыбнулась она, поцеловав сестренку в лобик, – хотя, куда мы денемся, даже если ты будешь вести себя плохо, разве мы сможем отдать тебя в детский дом?

Марина залезла к Полине на кровать и хитро утопила головку в одеяле сестры, чтобы вытереть слезы. Полина подвинула подушку и уложила ее рядом с собой. Подготовка к экзамену перенеслась на следующий день. Марина котенком свернулась в клубок, но в ее сердце все еще была тревога:

– Поль, а кто защищает взрослых?

– Взрослых? От чего их нужно защищать?

– Ну, когда мы маленькие, нас защищают взрослые: мамы, папы, бабушки. Например, я боюсь хулиганов из соседнего села, которые всегда сидят возле магазина, но если я пойду туда с мамой или с бабушкой, или даже с тобой, я знаю, что вы меня будете защищать, и мне не страшно. Но кто защищает взрослых? Они ведь тоже кого-то боятся?

– Взрослые сами себя защищают, а если не могут, то обращаются в полицию. Не бойся, никто тебя в обиду не даст. Спи!

«Нет, сестренка, я соврала, здесь нет никого, кто бы защищал взрослых. В этом мире каждый сам за себя, и когда ты вырастешь, то поймешь, что была права, когда боялась».

Ветер бросил ей в лицо холодную пощечину, сердце обливалось кипятком в осознании самого главного, что вдруг существенно стало колебать ее решительность. В какую сторону сделать шаг? Полина вдруг поняла, что выбор остается за ней, но так будет только до тех пор, пока ее стопы ощущают под собой бетонную плиту; но его не станет, как только она сделает шаг навстречу непобедимой гравитации…»

Стрелки на часах в спящих квартирах передвинулись на несколько миллиметров, и ее сердце успело сделать пару толчков до того, как она приняла решение. Под ее ногами все еще были двенадцать этажей и ночные огни. Безразлично спящий город вдруг шепнул ей еще одно маленькое утешение. В нем ведь почти три миллиона жителей, и есть лишь несколько живых душ, которые знакомы с ней. Никому из них даже не известно о том, что произошло после дискотеки. Никто не знает о ней ничего позорного, никто о ней ничего плохого не думает. Мало того, никто из них о ней не думает вообще. И ведь зачем возвращаться назад, если можно свернуть направо, налево, пойти на север, на юг, и попробовать заново, даже здесь в столице. Просто попробовать, и если не получится, попробовать еще раз…