Светлана Морозова - Сладкоголосая птица любви

Пообедали, Слава сказал:

– Приглашаю после работы отметить знакомство, приду с другом.

– Отлично! Только у нас сухой закон, выпивона не достать.

– Нет проблем, на Русском острове есть все!

После работы Слава с капитаном проектировщиком из нашей фирмы Лешей ждали нас у щедро накрытого стола. Бравые ребята развлекали нас анекдотами, пили водку и шампанское, У нас был проигрыватель и одна пластинка с Муслимом Магомаевым. Когда Муслим пел песню «Позови меня», Слава сказал, что это его любимая песня. Мы танцевали, Слава со мной, Леша с Валей. Я сходу влюбилась в Славу. До поздней ночи веселились, потом мы со Славой ушли в другую гостинку, у него был ключ, который ему его оставила пара, уехавшая в отпуск на полтора месяца.

Так началась наша любовь. На Камчатке у него остались жена и десятилетний сын, брак распался и он перевелся к нам. Приходилось скрывать свои отношения – начальство же, к тому же Слава – парторг любимой партии, строго следящей за чистотой рядов своих, а он женат, формально не разведен. Да разве что утаишь? Все только делают вид, что не замечают.

В октябре молодых специалистов переселили в новый 9-этажный дом, построенный прямо на берегу Амурского залива. В первых трех этажах были гостинки для одиноких специалистов, а на остальных этажах были квартиры. Меня поселили в 12-метровую гостинку, Валентина осталась одна в той, где мы жили. Слава получил квартиру на пятом этаже.

Из окна моей комнаты был виден Амурский залив. Закаты заходящего за сопочки солнца на западной стороне залива были обалденные, я писала акварельки и дарила их.

Слава был на десять лет старше меня. Чуткий, внимательный, интеллигентный и хрупкий на вид, он имел сильный характер, нахимовец, учился в ВВИМУ Ленинграда. Он очень любил меня. Но встречались мы тайно. Праздники он встречал с семейными друзьями, я с девчонками. Иногда ходили в ресторан, кино, гуляли по городу, на набережной.

В доме был отдельный вход в квартиры и отдельный в ту часть дома, где размещались наши гостинки. В цокольном этаже была огромная Ленинская комната, где мы долбали шарики в пинг-понг, собирались к телевизору болеть за хоккей, футбол и фигуристов, справляли дни рождения и праздники, крутя пластинки на радиоле Галки Мониной. Наши гостинки были с санузлом, раковиной в комнате в отсеке, встроенный шкаф для одежды, обставлены столами, тумбочками, радио и кроватями, раз в 10 дней меняли белье.

Галка Монина, одна из нас имела шикарную радиолу. Маленькая толстушка с огромной копной рыжих волос и кучей конопушек, обсыпавшых ее доброе личико, как и я тоже жила одна. Всегда с сигаретой в руке, она разговаривала, украшая речь отборным матом, который, однако, странным образом у нее звучал как-то ласково и не грубо. К ней можно было ввалиться кучей после ресторана «Волна», куда девки ходили гурьбой и возвращались продолжить кутеж. Подойдя к ее двери, я запевала жалостно, а девки подхватывали:

– Моня, Моня, что мы будем делать, коль начнутся зимни холода? У тебя нет теплого платочка, у меня нет зимнего пальта…

Моня открывала, и мы заполняли шесть квадратных метров Галкиной комнаты. Крутились пластинки, мы пили, пели песни, курили – балдели. Ночью бежали к заливу и купались голышом. Флюоресцентные искры морской воды сказочно вспыхивали на волнах и наших телах.

Уже прошел Новый год и другие праздники, которые мы со Славой праздновали отдельно друг от друга, встречаясь только по ночам. И наступили майские праздники, Слава улетел на Камчатку, где жила с сыном. Каждый день по дорожке от дома до берега залива, потом по шаткой лестничке, мы спускались к пляжу. Там, на крышах лодочных гаражей, загорали. Вечерами ходили на берег, где рыбаки пекли на костре корюшку и угощали креветками, распотрошив которых, макали в морскую воду и ели живьем.

Я жутко тосковала по Славе. Напала бессонница. В башке что-то бзикнуло, я села и написала: «… не могу больше, надоело прятаться! Я люлю тебя, но мы не можем быть вместе, и у тебя сын-сердечник, он тебя любит, а ты…! Я так не могу, ухожу от тебя!» И далее плела всякую чушь! Кинула письмо в его ящик. Когда Слава вернулся, ко мне не зашел. Не виделись месяц, только встретились как-то на лестнице на работе. Он остановился, я застыла, но потом все-таки протопала мимо, на повороте заметив – смотрит мне вослед. Через некоторое время в пятницу, после дня рождения у одной девицы, который окончился после полуночи, я не выдержала, примчалась на такси и пошла к нему. Он открыл дверь, жестом показал войти. Я видела – обрадовался! Но молчит. Я молча прошла в комнату, он принес из кухни бутылку вина, конфеты и бокалы. Сели в кресла у журнального столика, выпили. Не сразу заговорили. Потом он спросил: