Лариса Черногорец - Яд

Следователь продолжил:

– А, что же, провожатых с вами не было?

– Видите ли, так вышло, что мои знакомые были заняты, а беспокоить Дмитрия Ивановича не в моих правилах. Неловко, если от моих увлечений будут страдать близкие.

Дмитрий Иванович снова вздохнул:

– Разве же меня кто-то слушает в этом доме. А могла бы случиться трагедия.

Следователь что-то записал в блокнот и продолжил:

– Видели вы кого-нибудь во время вашей…эмн…прогулки?

– Я вышла из дому не так поздно, еще не было девяти вечера, только спустились сумерки. Я надеялась управиться за час, но задержалась. Когда шла через пустырь и потом в переулке никого не видела. Он был пуст и темен.

– Значит никого там не было?

–Я не могу утверждать наверняка. Говорю же, было очень темно. Возможно кто-то где-то спрятался или прошмыгнул мимо меня незаметно. Вот так явно я никого не видела.

– Что ж, спасибо и на том.

–Могу я вас спросить?

– Да, голубушка, конечно.

– Как ее убили?

– Задушена кем-то, очевидно подкравшимся сзади. Орудие убийства – шелковый платок. Случай не первый в нашем городе. Два месяца назад уже было подобное убийство. Женщину тоже задушили и тоже платком. Вот так же, как вы, шла по темному переулку, к ней подкрались сзади и удавили. Платок остался на шее жертвы что в тот, что в этот раз. Подчерк убийцы один в один. Дело плохо, похоже, и в нашем городе завелся свой Джек-Потрошитель. Что ж, мне пора. Надо опросить ваших соседей.

Следователь пошел к выходу, надел свою шляпу и с поклоном произнес:

–Прощайте, мадемуазель. И постарайтесь больше не оказываться в одиночестве на темных улицах города.

***

Майское утро в провинциальном городке начинается всегда одинаково. Первые рассветные лучи пронзают серую сумеречную пелену, потревоженная утренним ветерком, просыпается листва на деревьях, распеваются ранние птахи. На окраине ребятишки собирают соседских коров в стадо, чтобы вывести на луг за городской стеной. Извозчики выезжают на улицы в поисках своих пассажиров. Открываются молочные и булочные. Городок принимается за свои повседневные дела, лениво и неспешно, словно осознавая, что и завтра и послезавтра ничего не изменится.

Утро в доме Замятиных началось с визитов:

– Боже мой, боже мой, Аврора, дорогая, как же я переволновался! – Высокий молодой человек в очках нервно мял свою шляпу. Когда я узнал, что ты была на волосок от гибели, и именно ты нашла эту несчастную, я…

– Довольно, Егорушка, проходи, присаживайся. Дуняша! Принеси чаю с мятой Егору. Он совсем извелся. Нечто так можно.

–Я просто поверить не могу, что ты могла оказаться на ее месте.

–Ну не оказалась же, все обошлось.

–А если бы не обошлось! – тембр голоса молодого человека взлетел до фальцета.

Ну полно тебе, экий ты у меня, впечатлительный товарищ, – рассмеялась Аврора.

Егор был ее другом детства. Он был сыном аптекаря, сызмальства жил с ней на одной улице, учился в мужской гимназии двумя годами старше Авроры. Они и в детстве были не разлей вода, особенно сходясь на общих увлечениях в естествоиспытании и химии, а спустя годы стали хорошими товарищами в общении и свободном времяпрепровождении. Родители Авроры, а затем, годы спустя, и ее дядя нисколько не возражали этой дружбе дворянки с мещанином, всем было понятно, что и раньше, и, особенно теперь, в близоруком, лысоватом, двадцатишестилетнем Егоре Аврора видит только друга и не более.

Дуняша принесла Егору чай с мятой. Тот так был так взволнован происшествием, что разве только не всхлипывал. Аврора погладила его по плечу:

–Выпей чаю, Егорушка, успокойся. Знала бы я, что такое приключится, ни за что не стала бы собирать этих треклятых светляков. Для нас же с тобой старалась. Ты же сам со мной спорил об их устройстве.

Егор хотел, было возразить, но в это время в двери позвонили. Лакей доложил:

– Николай Павлович с визитом.

– Прими. – Аврора кивнула.

В дверь вошел невысокий, ростом едва ли выше Авроры молодой, темноволосый мужчина. Николай Нарышкин был праправнуком тех самых Нарышкиных, что были близки к престолу многие десятилетия властвования царской семьи Романовых. Дальние его родственники и нынче были в Петербурге, в услужении императора. Однако именно та ветвь Нарышкиных, которую представлял Николай, вовсе не славилась какой-то чрезмерной властью и богатством. У его семьи было небольшое имение за городом, рядом с имением Замятиных, где, собственно говоря, в раннем детстве Николай и познакомился с Авророй. Их матери выезжали за город каждую весну и возвращались только поздней осенью, все лето Аврора проводила в общении с Николаем, а зиму с обоими, с ним и Егором. Были еще подружки, но к теперешнему времени они все были замужем, поэтому Николай и Егор часто составляли девушке компанию, не претендуя на большее. Николай был обыкновенной внешности, правда обладал телосложением, близким к атлетическому. В основном это было благодаря ежедневному физическому труду, у его семьи, кроме прочего, во владении, была грузовая пристань, и Николаю частенько приходилось помогать грузить мешки и тюки с товарами самолично, если не хватало грузчиков. Черной работы он не гнушался, не смотря на чины, водил дружбу с простыми работягами и, если его упрекали в том, ставил в пример Петра Великого, который и царем был и плотником, и простой народ любил и уважал.