Полина Рей - Непристойное предложение

– Хорошо. Я постараюсь больше об этом не думать, – шепнул и отстранил Ульяну от себя. – А теперь иди домой. И завтра увидимся.

Уля кивнула и отошла. Ею всю разрывало на части от самых разнообразных эмоций. И сейчас ей и вправду нужно было остаться наедине с собой, потому что сердце колотилось как сумасшедшее и унять его, когда рядом был Аверин, не представлялось возможным.

Ульяна копалась в шкафу, собирая вещи для переезда к Аверину, и постоянно прокручивала в голове их разговор о времени, которое он у неё ворует. Нет, она была категорически не согласна с таким его суждением. Что она видела за двадцать пять лет своей жизни? К чему пришла сейчас? Могла ли сказать, что уверена в том, что когда-нибудь встретит мужчину, с которым проживёт счастливо всю жизнь? Нет, не могла.

Её первые – и ставшие последними – серьёзные отношения окончились тем, что Ульяна была разочарована в чувстве, которое люди называли любовью. Нет, конечно на предложение Олега она согласилась совсем не от безысходности, но этот печальный опыт тоже во многом подстегнул её сказать «да». А главное – сам Олег был другим. Совершенно иным – надёжным, чутким, понимающим. И именно это стало основополагающим, а вовсе не его попытки «украсть у неё время».

Ульяна запихнула в сумку ещё одни джинсы и отставив ту на кровать, приложила ладони к пылающим щекам. Кажется, никуда детская любовь не делась. Просто трансформировалась сейчас в нечто иное. Ну или начала меняться, и Уля не могла, да и не хотела с этим ничего делать.

Когда в замке повернулся ключ, Ульяна сначала нахмурилась, а после – едва сдержалась, чтобы не застонать. Вероятнее всего, это мама, невесть с чего решившая вернуться. И, естественно, забывшая предупредить.

– Ульяна! – позвала она из прихожей, и Уля закатила глаза.

– Я дома, мам. Сейчас приду.

Изображать бурной радости от встречи с родительницей совсем не хотелось. У них с матерью уже давно установились сдержанные отношения. Сразу после смерти мужа – отца Ульяны – её мать принялась разъезжать по миру, мало заботясь о том, что именно чувствует её дочь.

Сама Уля лет до тринадцати скиталась по бабушкам и дедушкам, а после – стала оставаться одна. Ко всему из её жизни исчез Олег, и она чувствовала себя никому не нужной и брошенной. Но, разумеется, ни с кем не делилась. Да было и не с кем.

– Привет, – тихо поздоровалась она, выходя к матери, которая уже вертелась перед зеркалом.

– Привет! – та повернулась к Ульяне и вместо поцелуев или объятий, с которых обычно начинают те, кто давно не виделся друг с другом, потрепала дочь по щеке. – А я домой.

– Ко мне?

– Ну, пока к тебе. У меня дома свет отключили.

Мать наморщила нос и скинула туфли.

– Поживу, пока с долгами не рассчитаюсь. Ну, или пока куда-нибудь снова не уеду. Всё, я в душ, жутко устала.

И она просто ушла, оставив Ульяну в прихожей.

Когда в дверь позвонил Аверин, приехавший за Ульяной, мать уже пила чай в кухне и без устали болтала об Испании. Уля почти не прислушивалась – знала, что той не нужен собеседник, ей достаточно самой себя.

– Привет, – улыбнулась Ульяна Олегу, и кивнула в сторону кухни. – Мама свалилась на меня как снег на голову.

– Вот как?

Аверин нахмурился, будто бы это известие было помехой, после чего всё же зашёл в квартиру и уточнил:

– Я же пройду на кухню, ты не против?

– Конечно, нет. Хотя, я уже готова и можем ехать к тебе в любой момент.

– Хорошо. Но и не поздороваться с Никой тоже не могу.

– Тогда я пока за вещами.

– Договорились.

Ульяна ушла, но чутко прислушивалась ко всему, что происходит в квартире. И когда до её слуха донеслось протяжно-удивлённое: «Оле-е-ег!», закатила глаза. Мама в своём репертуаре. Она не совсем понимала, как именно реагировать на её приезд. О чём ей рассказывать, о чём – нет. Понятно, что вдаваться в подробности того, что она собиралась рожать Аверину ребёнка, она точно не станет, но… не скроешь ведь от матери, что они с Олегом вот-вот распишутся?

Впрочем, задаваться и дальше этим вопросом повода не осталось, когда Ульяна вышла с сумкой из своей спальни и зашла в кухню. И тут же ошарашенно уставилась на картину, открывшуюся её взору.

Аверин стоял посреди кухни, а её мать практически висела на нём, крепко прижавшись к Олегу и вцепившись в него обеими руками. Внутри Ульяны родилась ревность. Совершенно внезапно, и такая острая, чёрная, что даже кислород в лёгких закончился.

А когда мама поняла, что они с Авериным уже не одни, повернулась к дочери, так и не убирая рук от Олега и проговорила с нотками чего-то, что можно было счесть едва ли не угрозой: