Николай Наседкин - Гуд бай, май… Роман-ностальжи

И я шагнул за порог…

Ну что тут рассказывать? Катя (а позже выяснилось, что на самом деле она – Инна: вот тебе и теория экзотических псевдонимов!) долго поила меня на кухне жидким чаем, дымила едкими сигаретами, пытаясь вести светскую беседу, зачем-то призналась, что у неё не было никого уже несколько недель, поведала, как рассорилась вусмерть с женихом и якобы из-за этого подалась в краснофонарный бизнес… Затем мы, конфузясь (она-то с какой стати?!), молча разделись в комнате, завалились в постель, Инна-Катерина долго и не очень ловко пристраивала-натягивала мне дешёвый презерватив, потом, шумно сопя и чмокая, старательно делала минет…

Для меня резинка в этом процессе была новшеством, сразу не понравившемся, да и очень быстро убедился я, что на работе девушка совершенно не пылает, не горит, и сам окончательно поскучнел. Кое-как довела она оральный этап до конца, ещё с четверть часа мы повалялись в постели, пытаясь поддерживать разговор и надеясь (она, по крайней мере) на продолжение сеанса. В конце концов, она напрямую спросила:

– Ну что, трахаться-то будем?

Я промямлил что-то про усталость, головную боль, оделся, выложил родимых 150 гривен на край стылой постели и отправился восвояси. В голове на этот раз звучали строки незабвенного Высоцкого: «Нет, ребята, всё не так! Всё не так, ребята!..» Было, без дураков, и скучно, и грустно (это уже – привет Михаилу Юрьевичу!).

И вот в сей печальный момент и забрезжил в моей голове замысел данного повествования. Подумалось: ну с чего это я попёрся к позорной проститутке? Видимо, я действительно, как автобиографический герой моего романа «Люпофь», сексом могу заниматься только по любви или хотя бы по влюблённости… Ну почему нет рядом со мной – здесь и сейчас – любимой женщины? Где они, куда они все подевались-сгинули – мои любимые, мои разъединственные , мои неповторимые, мои желанные, мои вечные ? Были ли они в моей жизни-судьбе?

Пришед домой, я взял у квартирной хозяйки несколько листков бумаги и на первом написал: «“Донжуанский список Пушкина” – это, конечно, смешно…»

А потом задумался: так ведь и мне надо подобный список составить и для начала попробовать разобраться – кто же из данного списка претендует на звание-статус «любимой», а кто проходит по разряду «ошибка молодости» и «случайная связь»? Составление такого списка, оказалось, – задачка не из лёгких. Уже из Севастополя давно вернулся, а он всё уточнялся-полнился. Наконец, перевалив за цифру 60, я понял, что всё равно полноты и исчерпанности реестра вряд ли удастся достигнуть (сколько мимолётных связей-контактов случалось по пьяни, в угарном беспамятном бреду, особенно в юности!) и решил поставить точку. Да и при чём тут количество? Всё равно мне до показателей, допустим, французского писателя Жоржа Сименона и в кошмарном сне не приблизиться (свыше десятка тысяч женщин!), так что нечего вспоминать одноразовых профур-шалашовок, с которыми шутница Судьба порой сталкивала меня на жизненном пути.

Да, решено, буду вспоминать-анализировать только настоящие романы, вызывать из прошлого только тех девушек и женщин, с коими была у нас взаимная любовь, которые навсегда остались в памяти, судьбе моей, стали частью моей жизни, наполняли её счастьем и страданием…

Итак, сердце моё, в путь – в глубины прожитых лет и памяти.

Первое женское имя в моей судьбе – Ира.

Это было в Сибири, в райцентре под Абаканом. Конечно, школа; конечно, ещё начальная. И вообще – первый класс. Причём, всё было перевёрнуто с ног на голову: не я влюбился, а – в меня.

Не буду повторяться: случай этот – более комичный, чем лирический – я описал в своей повести «Казнить нельзя помиловать». Причём сцена дана через восприятие не героя, моего в данном случае альтер эго, а – маленькой героини Юлии, прототипом которой в том эпизоде и послужила моя одноклассница Ирочка.

…Самая начальная заноза в душе её осталась после милого детского порыва, которому она поддалась в младенческие годы. Кому рассказать – хохотать будет, а для неё, девчушки-первоклассницы, то была настоящая трагедия.

Этот мальчишка с льняными кудряшками и васильковыми сияющими глазами сразу поразил Юлю, как только она увидела его впервые на празднике «Здравствуй, школа!». И когда они попали в один класс, да ещё их посадили за одну парту, Юля окончательно влюбилась. Она не знала, что в таких случаях принято делать, долго мучилась, потом решила для начала хотя бы объясниться. И вот на перемене, когда, как показалось Юле, все убежали из класса, она придержала мальчика за рукав.