Мари Кон - Мэрлин

В апреле мне пришло в голову пойти в служанки или гувернантки. Среди слуг было много мужчин, и может быть, кто-нибудь обратил бы на меня внимание. Мать лишилась чувств, когда это услышала. А для меня это было очередным уроком. Нет для меня такой работы, которая бы приносила доход, не убивала меня, и в то же время была достаточно приличной, чтобы не быть помехой замужеству.

После этого случая я не разговаривала с родителями неделю. Они могли бы жестоко наказать меня, но как я уже говорила, безгранично любили меня. Они видели, что я страдаю и мучаюсь.

– Дочка, – позвал меня отец к себе в кабинет, когда уже закончил прием пациентов.

– Папа, – откликнулась я. Мне уже и самой надоел свой бессмысленный бойкот.

– Подойди сюда, дитя, – я встала перед ним с опущенной головой, он же погладил меня по руке и жестом пригласил сесть. – Мы с твоей матушкой много размышляли о твоем положении. Я знаю, как ты переживаешь, что в твоем окружении нет достойных мужчин, что мы не разрешаем тебе работать на фабриках и в прислугах, но пойми, дорогая, все это только для твоего блага.

– Да, папа, я понимаю, – вздохнула я.

– Я хочу сделать тебе предложение, Мэрлин.

– Правда? – я почувствовала, что глаза мои загораются. – Какое?

– Я давно нуждаюсь в помощнике здесь, в кабинете. Нужно привести в порядок картотеку, разнести подшивку статей, следить за поставками из аптеки – мне кажется, меня там стали обманывать. Дел много, а я уже не успеваю делать все сам. Может быть, ты согласишься поработать на меня?

– О, папа! Как ты можешь такое спрашивать? Конечно, я буду рада тебе помочь!

– Нет, милая, – отец добродушно рассмеялся. – Я не хочу, чтобы ты мне помогала, я предлагаю тебе работу. Я буду платить тебе 60 шиллингов в неделю. Видишь эту бумагу?

Отец протянул мне бумаги, это был договор о работе и документы из банка.

– Я хочу, чтобы половину своего заработка ты перечисляла вот на этот счет в банке. Здесь указано, что в случае замужества, эти деньги останутся в твоем ведении, но распоряжаться ими сможет твой супруг по твоему письменному согласию. Если же до 30 лет ты не выйдешь замуж, то сможешь самостоятельно распоряжаться накопленной суммой. До тех пор, ты обязана будешь вносить 120 шиллингов на счет ежемесячно. В случае моей смерти, вся моя собственность, за исключением личных вещей, будет распродана, а деньги также внесены на этот счет. Из них тебе будет выделена сумма на погребение, и по фунту в месяц на содержание матери. В качестве моего помощника, ты должна будешь еженедельно посещать аптекарскую и делать заказ, вести картотеку пациентов, отслеживать и сортировать статьи из медицинских журналов, убирать кабинет ежедневно, мыть пол, стирать бинты, кипятить инструменты, а также по возможности следить за моим расписанием. У тебя будет два выходных в неделю: воскресенье и четверг, в эти дни ты можешь заниматься своими делами, по собственному усмотрению, после того как уберешь кабинет. Ты согласна?

– О, папа! – Я бросилась к нему на шею и расцеловала в обе щеки.

Это был самый чудесный день в моей жизни! Отец обеспечил меня собственным доходом в 240 шиллингов в месяц! Это огромные деньги. Пусть я не могла тратить половину из них, но мне и не надо было снимать жилье и платить за еду. Я могла сама купить себе платье или шляпку, могла сама купить себе билет в театр, или даже проехаться на автобусе! Родители открыли мне огромный мир. И хотя этим не решалась моя основная проблема поиска мужа, я была чрезвычайно счастлива.

Наступившее лето было дождливым и душным. Я несколько преуспела в качестве помощника отца. Мама казалась довольной. Правда ей стало тяжело справляться с домашней работой, поэтому по воскресеньям после службы в церкви я занималась стиркой и глажкой белья. Нас было всего трое, да плюс простыни и полотенца из кабинета отца, так что это не было для меня непосильно.

Отец смотрел на нас с мамой, и ему не нравилось, что мы так много работаем. К осени он снова поднял цены. Поток клиентов нисколько не изменился. «Венерин бич» никуда не пропал, а докторов и вовсе не становилось больше. Две трети наших пациентов приходили к нам, перебрав нескольких шарлатанов или после неудачной попытки пролечиться дома.

Увеличив свой доход, папа смог снять для нас третью комнату, которую мама с гордостью называла гостиной и куда сразу же стала приглашать свою подругу Аманду Чизторн, всякий раз зеленевшую от зависти. Аманда была женой морского офицера, с мужем виделась редко, свободных денег у нее никогда не было, но она могла не работать и все свое время проводить в визитах к подругам.