Юлия Надеждинская - Девочки начинают и выигрывают

И романтика из ваших отношений уходит на цыпочках. Чтобы не застукали и не вернули. Потому что он, считая вас своей, уже не покупает вам розы. А вы, считая его своим, начинаете покупать ему трусы.

И потом…как же это все-таки красиво, когда предельно вежливо: "Я надеюсь, Вы не сойдете с ума, когда я уйду!". Не сойдем, мил человек! Мы привычные. Как ни крути – один организм! И после Вашего ухода мы крепились! Голова работала, сердце билось, глаза улыбались, руки не тряслись. Да даже рот, что удивительно, гадостей не нес. Только пил и закусывал.

Рецепт "как влюбиться не в того парня" прост. Допустим, поцеловал он ее, она очнулась. Платьице поправила, пыль со лба смахнула, коленками скрипнула, проморгалась. Его увидела, мысленно перекрестилась, вздрогнула и – влюбилась! Потому что в анамнезе – соска, подгузники и колыбель. Белые носочки, бантики и куклы из фарфора. А вот если бы как только говорить да ходить научилась да – на стрельбище.

А это чудесное слово САМООБЛАДАНИЕ! Когда уже не знаешь, в какое место себя поцеловать, чтобы "перестать беспокоиться и начать жить" с "чистыми руками, горячей головой и холодным сердцем".

А когда все заканчивается, то начинается оно, пост-отношенническое лицедейство! "Я звонил три раза, ты не брала трубку! Что ты делала?!". Да все как обычно: мыло соскальзывало, веревка путалась, табурет отлетал.

А, может, просто там, наверху, связь барахлит, поэтому Космосу кажется, что я обращаюсь к нему на редком языке индейцев: в общем-то, красиво, но абсолютно непонятно – то ли маленькое черное платьишко клянчу, то ли большой и чистой любви.

А иной раз думаешь…Может, не очень-то надежно ты его крыльями своими ангельскими укрывала. Может, не все пылинки с его лысой макушки сдула. Рот его, перекошенный, не обильно повидлом вымазала. Раз он, собака, постоянно вырывался, чихал и облизывался и в один из дней вырвался-таки от своего счастья и – убился!

– А если бы я не пришел, – спрашивает он, приосанившись. – Ты бы долго проплакала? – Все 10 минут, – отвечаешь ты, надевая халат. – Только 10 минут! – слегка сдувается он. – А потом? – А потом смыла бы тушь и пошла варить кофе.

– Через пять минут подъеду! Выходи! – кричит он в телефон. – На улице – дубак, не форси, одевайся теплее! Не форсишь. Одеваешься, как мама учила: сапоги – мечта полярника, свитер – в пол, штаны с начесом, рукавицы суровые – под метлу, шапку – на уши…Выходишь. Подъезжает. Не узнает. Проезжает мимо. Ты кидаешься вслед. Тормозит…И в его полных ужаса глазах ты читаешь, какое же это сильное испытание для вашей любви!

Так уж устроена наша девичья жизнь! От погремушек – к куклам. От кукол – к побрякушкам. От побрякушек – к окошку! Ждать. Надеяться. Верить. Снова ждать!.. А потом, когда ты немного успокаиваешься, ты, наконец-то, встречаешь его. Своего…кота.

– Ну, ладно я, – сказала я ему, подливая заварку в чашку, но как я объясню коту, что мы снова с ним – брошенки? Боюсь, что для его неустойчивой психики это будет серьезная травма…– Ха, кот! – рассмеялся он, размешивая сахар с ревом курантов. – Разве животное может это чувствовать?! И тут на кухню зашел кот, сел напротив и при помощи бессмертной системы Станиславского доказал, что животное на этом крошечном квартирном пространстве – не он.

И потом…какая же это, в сущности, се ля ви, когда ты еще толком и привыкнуть-то к нему не успела, не успела перед зеркалом отрепетировать фразу: "Ах, мне кажется, что я Вас уже люблю!". А он уже ходит расстроенный, задушенный жабой. И, если и дарит тебе что-то ценное, то только автобусные билеты со счастливым совпадением номеров.

И пока он злится где-то там, в углу, ты вспоминаешь, что демонстрация физической любви была заложена в тебя еще в детстве. – А покажи-ка, детка, как ты любишь маму! – умиляются родители. И ты подходишь и целуешь маму. – А папу? Как ты любишь папу?

Ты подходишь и обнимаешь отца. Обходишь с дружескими объятиями бабушку и дедушку. Слегка касаешься подвернувшейся по случаю тети…Любить же пока незнакомого тебе, самовлюбленного и капризного мужика – тебя никто не просит. А он даже не пытается заменить собой целый мир.

От неразделенной любви, знаете ли, чудовищно устаешь. Я любила его так сильно, что хотелось кричать! А, когда он внезапно ушел – я даже не пикнула.

Как же это все-таки здорово и в высшей мере справедливо, что я так долго умирала от любви к Вам и все-таки не умерла! Выжила, выкарабкалась, исцелилась!.. Правда, когда смотрю на свет – слезы из глаз, а наливаю себе чай – трясутся руки.