Шэрон Кендрик: Любовница по контракту

Но временами…

Ее охватила дрожь. Были моменты, когда, обернувшись, она ловила на себе его взгляд. Он просто задумчиво наблюдал за ней с суровостью, вызывавшей в ней ужас и вместе с тем приводившей ее в возбуждение.

Всего один раз Паскуале сделал ей комплимент. Это случилось, когда он застал ее в саду за рисованием.

Стоя молча за ее спиной и разглядывая рисунок, он одобрительно кивнул головой, наблюдая, как точно она воспроизводит очертания увитой виноградом стеклянной оранжереи.

– Хорошо получается, – заметил он. – Я думаю, ты могла бы заняться этим профессионально.

От этой неожиданной похвалы Сюзанна залилась краской.

Она перевернулась на спину и, лениво перебирая ногами, стала плавать кругами в прохладной воде бассейна.

Странная семья живет в этом доме, размышляла она. Франческа, казалось, только и делала, что придумывала, как бы ей улизнуть на какую-нибудь дискотеку. Но пока ей ничего не удавалось, так как Паскуале был категорически против этого.

– Ты слишком молода, – заявил он и посмотрел на Сюзанну. – Вы часто ходите на дискотеки? – спросил он с подозрением.

– Никогда! – в один голос ответили подруги, но ложь Франчески вогнала Сюзанну в такую краску, что Паскуале не мог этого не заметить.

Отца Франчески и Паскуале она вообще редко видела. Это был молчаливый красивый мужчина шестидесяти лет, с проседью в темных волосах, который, как и предсказывала Франческа, много работал, приезжая домой лишь вечером. Обедали они обычно втроем, так как Паскуале, как правило, проводил вечера с женщинами, которые ему постоянно звонили. Мачеха Франчески все еще находилась в Париже.

Но сегодня Сюзанна была в доме одна. Паскуале отправился на работу, синьор Калиандро улетел на день в Неаполь, а Франческа поехала навестить свою бабушку, живущую на другом конце города. Она приглашала Сюзанну поехать с ней, но та знала, что пожилая леди плохо говорит по-английски, поэтому будет лучше, если Франческа поедет без нее. Кроме того, Сюзанне нравилось быть одной в этом роскошном доме.

Бассейн был большой, а вода – прохладная. Сюзанна нырнула и стала плавать на глубине. У нее почти кончился воздух, когда страшная судорога вдруг свела ей ногу.

Возможно, если бы в легких у нее было достаточно воздуха и она не находилась бы на дне бассейна, она не стала бы паниковать. Но она запаниковала и сделала худшее, что могла сделать, – глотнула воды и стала беспорядочно молотить по воде руками и ногами.

Она почувствовала себя так, будто ее голова и грудь вот-вот разорвутся, но в этот момент чьи-то руки обхватили ее за талию. Инстинктивно она попыталась освободиться, но тот, кто держал ее, был сильным и не отпускал.

Крепкие руки подняли ее на поверхность, и она с жадностью хватала ртом воздух, откинувшись назад, на стену железных мускулов. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, что ее спасителем был Паскуале.

Его руки все еще держали ее за талию, и на мгновение его голова коснулась ее волос.

– Dio! – в ярости воскликнул Паскуале и, оттолкнувшись, поплыл к ступенькам.

Он вылез, подхватив ее на руки, и положил на мягкую, согретую солнцем траву. Она заметила, что он нырнул в бассейн одетым, не сняв даже замечательных, мягких, ручной работы ботинок. Шелковая рубашка прилипла к телу, как вторая кожа, а под промокшими насквозь брюками вырисовывалась крепкая мускулатура его бедер.

– Безмозглая дура! – Глаза его сверкали. – Форменная идиотка! – кипятился он, тщательно ощупывая бесстрастными пальцами ее тело, как это сделал бы врач, чтобы обнаружить возможные переломы.

– Мне жаль… – Она вся дрожала, чувствуя его теплые, уверенные прикосновения.

– И правильно! – ответил он свирепым голосом. – Ты понимаешь, что могла утонуть? – Он внимательно посмотрел на ее бледное, испуганное лицо. – Скажи, где-нибудь болит? – потребовал он.

Это было унизительно, но у нее вдруг так застучали зубы, что она не смогла ответить.

– Болит? – повторил он все тем же тоном. – Ты ушиблась? Отвечай!

Не в силах больше выдержать его грубость, особенно теперь, когда она чувствовала себя такой уязвимой, она сделала то, чего не делала с тех пор, как год назад умер ее отец, – она расплакалась.

Его поведение мгновенно изменилось. Казалось, Паскуале был потрясен. Он обнял и прижал ее к себе, приложив сильную руку к ее затылку, как бы защищая ее.

– Не плачь, bella mia, [3]– прошептал он. – Для слез нет причины. Все хорошо.

Но она зарыдала еще сильнее, только сейчас осознав, что могло случиться, если бы не Паскуале. Он же тихо выругался и, подняв ее на руки, понес в дом. А ей только и оставалось, что прислонить голову к его груди и постараться успокоиться. Вот так, в его руках, она чувствовала себя как в раю, и, хотя была мокрая и липкая, ей хотелось, чтобы он держал ее так всегда.