Эльвира Иванцова - В плену у чувств, или Заложники Парижа

– Признаться, я тебе очень поражаюсь. Ведь с твоим талантом к преподаванию ты мог бы много путешествовать. Почему ты этого не делаешь?

– Щекотливая тема для меня, однако. Наверное, пока что у меня нет возможности этого сделать. Да, я имею стабильный доход, но какие могут быть амбиции у такого как я?

– Ты просто не веришь в себя. И зря! Или может быть ты из тех, кто никогда не осознает пользу денег?

– Сущий пустяк! Цену деньгам я знаю лучше любого, в независимости от их количества. Но меня душевные качества интересуют больше, чем материальные блага. Все просто! Больше всего на свете я люблю читать, пить крепкий бурбон и переводить средневековую сатиру.

– Ну, раз литература в твоей жизни занимает далеко не последнее место, тогда ответь мне честно, какие книги в твоем списке любимых?

– Так сразу сложно сказать. Определенно я люблю Ремарка за его правдолюбие и Марка Твена за его мечтательность.

– Как интересен твой выбор. Марк Твен хоть и был коренным американцем, но при жизни объездил всю Европу. Наверно, именно поэтому его произведения так близки тебе. Забавно, но я почти уверен, что Том Сойер твой любимый персонаж.

– Конечно, – расплылся в улыбке Жан, – и Гекльберри Финн. Они так ловко обманывали всех в округе…

– Ты, наверное, в детстве тоже был несносным?

– Я был тот еще проходимец. Убегал не раз из дома, совершенно не слушался родителей и часто проигрывал деньги в карты. Научился курить в двенадцать, а впервые попробовал бренди в четырнадцать. К восемнадцати уже было сложно сосчитать всех моих девушек.

– Ну, Марк Твен это классика, с ним все понятно. А что ты читал из последнего, что тебе запомнилось?

– Я для себя открыл нового автора. И имя его Сэйте Мацумото. Меня впечатлило его произведение «Земля-пустыня».

– О чем оно?

– В нем речь идет о японце, который предавши родину, решил вернуться домой инкогнито. Хотя сам главный герой отверженцем себя не считает, для других он изгой и предатель.

– А ты так не считаешь? – спросил я, сделав вид, что не до конца понимаю, о чем он.

– Сам факт несправедливости японской нации в принципе в отношении к другим очень пугает. Их культура не дает свободно дышать никому.

– Ах, вот в чем дело! Ну, так мы ничем не лучше – чувство самосохранения неподвластно правит нашими сердцами.

– Возможно. Но я ничуть не разделяю такое положения вещей. Хотя, может, не стоит воспринимать все как должное.

– Конечно, не стоит. И, вообще, личные убеждения стоит отставить в сторону, когда в разговоре имеют место книги и духовное развитие.

– Раз мы уже заговорили о книгах, то, что в списке твоих любимых произведений, Филипп?

– Как ни странно английская и американская литература. Хотя в последнее время я читаю исключительно французов. Надо сказать, что мне до нелепого понравилась «Планета людей» Экзюпери. Ты должно быть тоже читал?

– Да, помню. Точно читал! Превосходный сборник. А как тебе наши современные романисты?

– Все они не похожи друг на друга, хотя и освещают одну и ту же надоедливую тему.

– Какую?

– Проблемы общества потребления со всеми его вытекающими: культурой денег, вещей, безнравственности и бездуховности.

– Ты имеешь в виду Перека, Ремакля и де Бовуара?

– Да, и список этот можно продолжать до бесконечности. Веркор, Коронель! Все они разоблачители буржуазного общества и погони за выгодой.

– Тема достижения целей человеком за счет унижения остальных далеко не новая. Бальзак, Флобер, Стендаль, Золя задолго до них описывали вопрос порочности всей системы в целом.

– Ну, ладно, хватит тратить время на болтовню, – сказал я, настраиваясь на изучения очередного списка французских глаголов.

Из нашего с Жаном разговора я понял, что он за человек. Он хоть и не был поверхностным, но ни к чему не стремился. От такого как он никогда не услышишь лишнего. Он мог часами разглагольствовать о многих вещах, но в результате не придавать им особого значения. Бесспорно, он многое знал и мог дать дельный совет, но сам вряд ли бы воспользовался помощью других.

* * *

Наконец, Камила сообщила, что готова вылететь из Лондона. Это было даже немного раньше, чем мы планировали, и я попросил Жана съехать скорее, так как уже не особо нуждался в его помощи. По вечерам мы не занимались, и он свободно мог продолжать приходить ко мне в контору в перерыве.

Я очень обрадовался тому, что скоро увижу Камилу и успел за ней прилично соскучиться. Мне не хватало ее присутствия несколько месяцев. Я все думал, оценит ли она выбранную мной квартиру и боялся, что ей будет там тесно. Хотя мы планировали после свадьбы переехать в более просторное жилье, все равно я старался максимально привести в порядок свое временное пристанище и надеялся на устойчивое благополучие нашей молодой семьи.