Наталья Любина - Обостренное чувство независимости

Вскоре красавица казачка стала любовницей фронтового офицера. Влюбленные все ночи проводили вместе, клялись в верных чувствах и приняли решение в следующий приезд дворянского сыночка обязательно пожениться. Укорять в измене жалмерку никто не мог, от мужа с фронта уже год как не было вестей.

От страстной любви к поручику женщина понесла, пришлось вернуться домой.

Поздней ночью в жарко натопленной баньке станичная повитуха приняла роды-родилась девочка.

А куда с ней? Умные люди подсказали: «Сдай, говорят, девчушку в приют, авось от голода не пропадет». Послушала людей молодая мать да и снесла ребенка в богоугодное заведение. А тут и с фронта донские казачки стали возвращаться, и Королев Петр вернулся в родную Кривянку. Зажили с Ольгой семейно, как прежде, только Бог не давал им детей.

Не выдержала укоров мужа молодая жена да и покаялась в содеянном.

Мужчина рассудил правильно: «Пойдем в приют и заберем девчушку. Она же твоя дочь – это лучше, чем брать на воспитание чужого ребенка.»

Разговор с начальницей приюта огорчил супругов. Ольге честно признались, что им не удалось выходить новворожденную, девочка скончалась на следующий день после поступления в детдом. Но Петр без ребенка домой возвращаться не хотел.

– Идите и выбирайте любого, – услышали они ответ от заведующей – мы будем только рады. Детей в приюте оказалось много, и все они хотели к папе с мамой, дергали за одежду, просили хлеба, денег. Только одна из них ничего не просила. Черноглазая девчушка с копной кудрявых волос – то ли армянка, то ли цыганка… На ней и остановили свой выбор станичники.

Девочку звали Машей. Вшивая, голодная, худая, она требовала материнского ухода.

Отсутствием аппетита девчушка не страдала и ела все подряд. Но однажды, наевшись селедки, Маша стала странно себя вести. Когда с ребенка стянули трусики, то увидели извивающегося полуметрового солитера.

Девочка росла упрямым и непослушным ребенком, а главное- всегда умела за себя постоять, и Ольге приходилось извиняться перед родителями за синяки и царапины, которые щедро раздавала обидчикам строптивая цыганка.

В восемнадцать лет гордая красавица вышла замуж за большевика партийца Гудкова Федора Фомича. Через год у них родилась девочка, которую назвали Екатериной, потом появилась Александра. А Федор все мечтал о сыне, но перед войной в 1941 году родилась третья девочка, и спустя несколько месяцев Мария почувствовала, что вновь беременна. Гудкова забрали на фронт и четвертый ребенок в семне – это уже большая обуза. Что только не предпринимала женщина, чтобы избавиться от плода, но все равно пришлось рожать. На этот раз родился мальчик, но ему не суждено было увидеть отца. Федор Фомич Гудков погиб, защищая Москву, в неравном бою советской конницы с немецкими танками. Прямое попадание танкового снаряда разнесло на мелкие куски тело донского казака.

Несмотря на то, что дети остались без кормильца, девочки тянулись к знаниям, и Екатерина, и Александра вскоре стали студентками Новочеркасского учительского института.

От одного корня сестры, а между собой не ладили. Екатерина бала жадновата и, пользуясь старшинством, часто помыкала Шурой.

Однажды в запальчивости старшая сестра произнесла:

– Ты еще приползешь ко мне за милостыней!

– Этого никогда не будет! – рыдая, крикнула Шура и выбежала на мороз. Эту обиду женщина пронесла через всю жизнь. Сестры помирились лишь перед самой смертью.

Федор Фомич Гудков был личностью одиозной, но грамотной. Кроме того, сбежав с фронта, поспешил вступить в партию. Поэтому, когда стал вопрос о председателе колхоза, все станичники, как один, подняли руки за молодого напористого большевика. Колхоз организовали, но селяне жаловались правительству и лично Сталину на голод в семьях, и в 1929 году в газете «Правда» появилась статья Иосифа Виссарионовича «Головокружение от больших успехов», в которой глава государства указал на «перегибы» в организации колхозов, отметив, что коллективизация – дело добровольное.

И понесли кур-гусей единоличники домой, за уздцы повели в родной хлев коней, погнали коров к забытому корыту.

Был колхоз – и через три дня его не стало. А Гудкова сняли с должности председателя колхоза, арестовали и по приговору уважаемый партиец стал строить Беломоро-Балтийский канал. Правда, рук он не опускал и строчил просьбы во все инстанции, в том числе и к самому Сталину.