Alina Ross - Дай мне знать, если все еще…

Чтобы как-то справиться с легким ознобом, поверх пальто я набросила плед. Он был пропитан запахом корицы. И когда я сжимала его мягкий и теплый ворс в заледеневшей руке, всегда вспоминала Твой серый свитер. Тот самый свитер, в котором я готовила наши завтраки. Он не пах корицей. Он пах крепким кофе, ванильными блинчиками и Тобой.

Почему я полюбила это заведение? Здесь никогда не встретишь посетителя с надменным видом. Я не люблю надменности и еще больше не люблю превышения значимости собственного «Я».

Раньше, при одном виде заварного пирожного я накидывала в уме себе лишнее кило – два. Сейчас я перестала щепетильно следить за питанием, и тем более, отклонила любые диеты. Я и раньше не особо с доверием относилась к диетам, стараясь избегать их, но со сладким была очень осторожна. «С самого утра на голодный желудок съесть заварное и запить его латте – это преступление!» – так бы сказал Ты, забрав у меня все эти лакомства и заставив съесть на завтрак овсяную кашу со свежим салатом. Ты бы не позволил, я знаю.

А было ведь наоборот: я – борец за правильное питание, Ты – непослушный любитель тостов с колбасой и сыром. Видишь, как все меняется и становится уже неважным? Видишь? Забываю. Ты не можешь этого видеть или слышать, между нами тысячи километров дикой боли и моего одинокого отчаяния.

Я часто работаю в этом заведении. Уходя с головой в изучение пришедших писем, я мало замечаю окружающих, но, видимо, окружающие замечают меня. Как-то я оторвалась от чтения письма. Подняла голову. Две пары глаз опустились где-то между моими руками и клавиатурой, быстро переместившись на мое лицо. Две пары женских глаз. На вид – моего возраста или младше на пару лет. Так было не единожды. Они пристально смотрели, перешептывались между собой, и, судя по всему, обсуждали не политику и не погоду, а мою скромную персону. Персону с дрожащими руками и дикой болью в глубине (а, может, и на самой поверхности) души. Чем я привлекла их внимание – сложно сказать. Да, я была не из десятка лишенных привлекательной внешности, но и в разряд писаных красавиц никогда не записывалась. Записывали другие, но я так не считала. Видимо, женский глаз никогда не может пройти мимо подобных себе или лучших себя.

8:25. Латте с заварным уже стоит на моем столе. Немного потянуло холодом. Наверное, зашел такой же ранний, как и я, посетитель. Да, так и есть. К стойке подошел мужчина. Я не видела, но слышала голос: «Зеленый чай с жасмином и шоколадный кекс».

Этот акцент. Эта страна приняла его не больше двух-трех месяцев назад. Как и меня. Сейчас мой акцент немного «притупился». Я тщательно старалась казаться местной. И мне это удавалось.

«Ты – хорошая актриса одной роли», – это твои слова.

– Черт! – Я получила отказ от одной компании, с которой планировала длительное сотрудничество. Мне не всегда удавалось владеть собственными эмоциями. И «черт» с оттенком злости вырвалось у меня вслух. А ведь Ты всегда говорил, что нужно быть более сдержанной. Только кому это нужно? Мне? Я не хотела сдерживать эмоции, и никогда Тебя не слушала.

Он пронизывал насквозь. Этот взгляд, который может принадлежать только самовлюбленному и эгоистичному мужчине. Я чувствовала, как начинала внутри закипать, внешне сохраняя мнимое спокойствие и невозмутимость.

– Латте с корицей? Глупый вопрос с надеждой завести разговор. Услышал русскую речь, и пытался «словить» меня на крючок.

Во мне закипала злость. Какое он имеет право врываться в мое личное пространство? Несколько вариантов жесткого ответа пронеслось в моей голове прежде, чем я подняла на него взгляд.

Молчание. Расплывчатый силуэт и все, что наполняло помещение – в легкой дымке. Очередной прилив злости?

– Простите, я занята.

После моего короткого ответа не прошло и десяти секунд, как в помещение снова ворвался поток прохладного осеннего воздуха. Все тише становился тяжелый мужской шаг. Едва слышно закрылась дверь.

Одна из моих сверхспособностей: моментально переключаться. Но это было только мнимое «переключение». Настоящая буря разрывала изнутри и опустошала до легкого онемения конечностей.

Я никогда не мечтала быть принцессой или ближе к реалиям: певицей, актрисой, моделью… Я хотела свободы, а работа всегда вызывала ассоциации с приношением свободы в жертву. По крайней мере, так я видела на примере своих родителей, которые приходили с работы поздно вечером, а выходные планировали заранее, жертвуя один из дней на уборку дома и прочие хлопоты. Что оставалось? Оставалось «НИЧЕГО». Так жить я не хотела. Я, маленькая и еще глупая девочка, рисовала в своей голове другие картинки. Правда, в них была не только я. Рядом со свободой и жизнью в свое удовольствие был ОН: красивый, умный, любящий меня до безумия. Понимала ли я, что такое «любящий до безумия»? Нет, но для меня примером были родители. Принесенный папой горячий чай с медом, когда болела мама, почему-то, ассоциировался у меня с «любовью до безумия». Да, наверное, это и есть она – «любовь до безумия».