Я МАЙКА - Раздвигая границы. Секс-Безуминки–2

Однажды, решив взять инициативу в свои руки, я развернулась попкой к мужу, занявшему привычную позицию в кресле, легла поперёк стола, переместив пивные бутылки, раздвинула ноги и, просунув руку в трусики, принялась играть с клитором. Начался очередной футбольный матч. Мой мужчина, протянув руку мимо меня, взял пульт управления, сделал погромче звук, не отрывая взгляд от экрана налил в бокал пива, расстегнул ширинку брюк и похлопал себя по бедру.

Мне показалось, что я собака, которой командуют «к ноге». Я приподнялась на руках над столом, выгнула спину, нацеливая свой красивый зад между ног мужа. Он ухватил меня за волосы и потянул. «Наконец-то!», – подумала я и почувствовала, как намокает тонкая полоска трусов. Но радоваться было рано: просто головa закрыла экран! И как только я перестала заслонять бегающих по футбольному полю игроков, любимого перестали интересовать мои прелести.

Отплатив двухгодичным оральным сексом за европейский паспорт, я созрела для развода. За время нашего примерного брака я досконально изучила мужа и знала, на какую кнопку нажать, чтоб катапультировать из семейного рая окончательно и без права на возвращение. Неприкосновенной темой была фрау мама. Высохшая не по возрасту от правильного питания, недотраханности и собственной злобы на весь мир она была чем-то вроде Священной Коровы, на которую следовало молиться. Я же отважилась не только поспорить, но и откровенно указать ей на дверь, посоветовав побыть иконостасом в ее собственном, а не нашем с мужем доме. На следующий день с легким сердцем я подписала бумаги на развод и в свои двадцать пять снова стала свободной птицей, парящей по просторам Европы.

Изголодавшись по нормальному сексу, я решила отправиться в теплые страны, где, по моим представлениям, должны были проживать более страстные мужчины.

Первой в списке была Италия, где проживала моя единственная родственная душа – Ритка.

MIA

По-настоящему разбудить желание может только обещание секса. Если я захотела мужчину, это вожделение следует за мной по пятам, не позволяя переключиться ни на какие другие мысли. Эта томная тяжесть в низу живота, тепло и сочность между ног, полу туман в голове, заторможенность мыслей и замедленность в движениях. Я думаю об одном: как я начну расстегивать его рубашку, не отрываясь глядя в глаза, и как медленно буду терять сознание от его прикосновений.

Это волшебство испаряется после первого же раза. Если начало понравилось – вам просто необходимо будет снова его трахнуть, причем каждый раз по-новому для поддержания остроты ощущений. Если он потерпел фиаско и продолжения не будет, то волшебством станет способность навсегда бесследно испариться.

При этом мне вспоминается моя близкая подруга Ритка, которая через всю жизнь из каждых отношений в следующие тянет за собой одну и ту же проблему – неумение поставить точку. Она постоянно боится ранить, обидеть, настроить против себя и остается с ненужным чужим человеком, спуская под откос годы жизни.

Благополучно и безболезненно покинув негостеприимную Германию, я оказалась в Неаполе, где жила Маргарита и куда меня регулярно тянуло желание посетить вулкан Везувий, располагающийся в пятнадцати километрах от города. Идея об извергающейся лаве неотвязно следовала вкупе с идеей о страстном итальянце в моём изголодавшемся по эмоциям сознании.

Ритуся – дочь таких же переводчиков, как и мои родители, но продолжившая, в отличие от меня, семейные традиции. Она работала в старейшем в мире университете и постоянно рассказывала о домогательствах коллег-преподавателей. Это подпитывало моё нетерпение к предстоящим приключениям и я, что говорится, готова уже была раздеваться с порога.

В честь моего приезда собиралась небольшая вечеринка. Приглашены были коллеги и шапочные знакомые, всего человек двадцать. Шумные веселые итальяшки обнимали и целовали меня, как старую знакомую, что впечатляло после двухлетнего германского заточения.

Первое возбуждение от веселой компании сменилось настороженностью: все гости пришли парами. Более того, чуть не треть пар были однополыми. Этим давно уже никого не удивишь, но для сексуально оголодавшего тела проблема начинала приобретать очертания.

От расстройства я напилась и начала изливать чувства и слезы в жилетку одного из голубых красавчиков. Мне реально было жаль, что такая красота растрачена на гомосексуальные утехи. Паренек представлял собой современного Аполлона – шикарное тело, кудри, черные глаза, пухлые губы. Звали его Джузеппе, что позволило незамедлительно окрестить его дружка в Буратино.