Яннис Николопулос - Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Сорок лет назад я познакомилась в Москве с Яннисом Николопулосом, тогда пресс-атташе Греческого посольства. Судьба свела нас по работе: в Москву, Ленинград и Киев привез выставку своих офортов выдающийся греческий художник Тасос, и его сопровождение было поручено Яннису. Меня же, только-только окончившую отделение классической филологии МГУ и благодаря московской Олимпиаде 1980 года сносно выучившую новогреческий язык, прикомандировали к Тасосу и его жене переводчиком. Янниса нельзя было не заметить и не полюбить. Он мало напоминал классического дипломатического работника, хотя, возможно, именно поэтому и был дипломатом высочайшего класса.

Не буду вдаваться в подробности нашей московской дружбы, а сразу перенесусь в Афины, где мы не только возобновили свое знакомство, но и, смею надеяться, стали близкими друзьями. В Афинах я еще раз убедилась в том, что подозревала с самого первого момента нашего знакомства: Яннис – человек без возраста, застывший в ранней молодости, когда люди горят, мечтают, дерзают, делают ошибки и глупости. Кто-то сказал, что старение неизбежно, а вот взросление – вопрос выбора. Это в точности подходит к Яннису Николопулосу.

Этот человек колоссальной эрудиции и богатейшего жизненного опыта, являлся знаковой фигурой в послевоенной истории Греции, Америки, России, несомненно, был другом или врагом сильных мира сего, что для биографии политика и чиновника однозначно ценно. Но по своему складу Яннис не был ни тем, ни другим. Он, скорее, Индиана Джонс, человек мира, человек всех языков и культур, без малейших признаков тщеславия, честолюбия или высокомерия.

Его богатство – это люди, книги и архивы. Материальные ценности малое место занимали и занимают в его жизни: он доказал, что одинаково активно и радостно может жить как в просторной московской квартире, так и в полуподвальной афинской малометражке, с книжными стеллажами от пола до потолка, с маленьким садиком за окнами. Разница только в том, сколько свободных метров ему остается для передвижения по жилой площади.

Идеи не перестают рождаться в его голове, причем «унаследовать» их может каждый: Яннис – чрезвычайно щедро ими делится. Мало того: направляет и помогает в их воплощении. При своем безупречном знании людей он практически всем дает шанс показать себя с лучшей стороны. И у всех действительно есть шанс стать лучше. Другое дело, что пользуются им далеко не все. Яннис – бездонный кладезь историй. Практически каждую беседу с ним хочется записывать, конспектировать и обрабатывать – либо как художественное произведение, либо как исторический материал.

Для меня Яннис Николопулос – неизменный авторитет в том, что касается политики: его не сбивают с толку ни телепередачи, ни газетные статьи, он читает между строк и выносит окончательный приговор. На моем веку он ни разу не ошибся.

Мне бы очень хотелось, чтобы Яннис был счастливее в личной жизни. Хотя не знаю, что значит для Янниса понятие личной жизни.

Его жизнь всегда была на виду. Он, как и его предок возможный Колумб, без устали бороздил океаны и материки – как в прямом, так и в переносном смысле. Ограничивать такого человека было бы преступлением. Да и сейчас, большую часть дня проводя в своем доме в Палио Психико, Яннис не перестает двигаться.

Ибо для него нет различия между внешним и внутренним движением. И это преимущество гениев.

Избранные судьбой дома встречаются на перекрестке, где пересекается множество путей и множество историй. Один такой был расположен в светло-сером здании конструктивистского стиля, построенном в 1927 году, на тихой улочке неподалеку от Новоспасского монастыря и Крутицкого подворья – памятника XIII века. Здесь на четвертом этаже была квартира, заполненная книгами, картинами, фотографиями, растениями, картами, зеркалами и прочими уникальными антикварными предметами, накопленными за целую жизнь. Здесь разные культуры, разные поколения, люди всех возможных идеологических настроений встречались, чтобы пообщаться, перекусить и выпить, коротая время долгими московскими зимними вечерами. Здесь собирались диссиденты и государственники, академики, актеры, писатели, издатели и бизнесмены. Однажды в 2002 году здесь спасались и переживали за жертв теракта в Театральном центре на Дубровке.