Нила Кинд - Итальянский этюд в ковидных тонах

– Узнаваемо? – спросила она, обернувшись на него с улыбкой.

– Вполне. Надеюсь, вы мне оставите его на память?

– Нет, он ещё не дописан. Хотите кота? – Полина протянула Витторио законченный холст.

– Хочу. Спасибо. Портрет начальства должен обязательно висеть на стене. Восполню этот пробел.

– Начальства? – удивилась Полина.

– Во всяком случае кот считает именно так. Он всегда ходит с исключительно важным видом, как и должно ходить начальство.

– Хорошо, что вы наблюдали за ним, значит, вы любите кошачьих, – констатировала Полина. – Мне показалось, что итальянцы больше привязаны к собакам.

Витторио принял задумчивый вид, размышляя над её замечанием. Полина исподтишка его разглядывала. Если бы он ей позировал, то портрет получился бы лучше, хотя главное ей удалось передать – его взгляд, одновременно тёплый и внимательный, за которым читался и жизненный опыт, и открытость к новому. Интересно, сколько ему лет… Она вдруг испугалась, что разница в возрасте может оказаться непривычно большой, хотя для себя она не могла определить, где пролегает та граница, за которой мужчину следует воспринимать «слишком» взрослым… Вряд ли ему больше тридцати пяти… Но ей-то всего двадцать… И потом… не рано ли она озаботилась такой темой?..

– Пожалуй, в ваших словах есть доля правды, – согласился он, – во всяком случае, наши законы действительно больше защищают права собак и наказывают их владельцев за плохой уход или жестокость, имеется ли что-то подобное в отношении кошачьих, я не смог припомнить.

– Мне никогда не выучить итальянский до такой превосходной степени, до какой вы выучили русский, – вздохнула Полина.

– Ну, какие ваши годы, – сказал он со своей обаятельной улыбкой, заодно словно бы отвечая на её невысказанный вопрос о разнице в возрасте. – Так что насчёт вечера? Вы принимаете моё приглашение? – его внимательный взгляд остановился на её глазах.

– Принимаю, – она постаралась, чтобы голос прозвучал непринуждённо.

От Витторио не укрылось смущение девушки. Оно очень шло к её нежному лицу.

– Тогда давайте складывать ваши вещи. Кстати, если вы планировали завтра сюда вернуться, то мы можем оставить их в обсерватории.

Полина не планировала, но задание преподавателя она так и не выполнила, а потому вернуться всё равно придётся. О чём она и сказала Витторио.

– Значит, всё несём ко мне на работу, – улыбнулся он. – Заодно повесим портрет начальства.

Полина потянулась руками за спину, чтобы развязать фартук.

– Давайте я помогу вам, а то испачкаетесь, – Витторио взял её за плечи, чтобы развернуть, от его прикосновения между ними словно пробежал ток, только в отличие от настоящего удара током, например, когда касаешься синтетической поверхности, ощущение было очень приятным, чересчур… Полина вздрогнула, он опустил руки, смутившись. Она сама повернулась к нему спиной, почувствовала, как он с предельной осторожностью, стараясь не задеть её и слегка приподняв ей волосы, потянул завязки. Полина, чуть дрожащими руками и не глядя на Витторио, сняла фартук и убрала его в пакет, пакет сунула в большую холщовую сумку, в которой носила и складную табуреточку, и свой небольшой мольберт, и краски, и кисти, и холсты в подрамниках, и бутылочку с водой, и пластиковый контейнер с хлебцами и колбасой, последнюю она обычно кому-нибудь скармливала, сама обходясь только ржаными хлебцами. Сегодня, например, колбаса досталась рыжему коту, вероятно, именно сытый желудок настроил его на продолжительный сладкий сон, позволивший ей написать картину.

– Я готова, – прошептала она, голос куда-то подевался. Поднять глаза она всё ещё не решалась.

Витторио понимал, что нужно срочно найти какую-нибудь нейтральную тему для продолжения разговора, лихорадочно перебирал в голове возможные варианты, он совсем не ожидал, что физическое притяжение между ним и Полиной окажется таким сильным, очень боялся окончательно её смутить, услышать отказ от совместных планов на вечер. Она явно не относилась к категории охотниц за итальянским мужем, напоминала мечтательную «тургеневскую» девушку, романтичную и нежную, именно такой образ сложился у него после прочтения огромного количества книг русских авторов «золотого» девятнадцатого века. Он не думал, что ему встретится такая наяву.

– Удивительно, даже не верится, что вы умудрились уместить туда всё, что только что занимало так много места, – произнёс он, чтобы хоть с чего-то начать, и поднимая холщовую сумку Полины. – Мои опасения, что это может не влезть в мой маленький кабинет, полностью развеялись, – он улыбнулся, надеясь, что она подхватит шутку и перестанет быть такой напряжённой.