Эми Фетцер: Жаркие ночи в «Девяти дубах»

Феба вновь была потрясена красотой и первозданностью этого места.

Она вдруг поймала себя на мысли, что невольно осматривает выходящие в парк окна, словно чувствуя взгляд незримого наблюдателя. Инстинктивно поежившись, она быстро открыла багажник и начала вытаскивать сумки.

Входная дверь отворилась, и Феба внутренне напряглась, готовясь смело встретить взгляд магнетических темных глаз. Но вместо Кейна на пороге появился незнакомый молодой человек в белоснежной рубашке и черных наутюженных брюках. За ним степенно ступал пожилой мужчина в костюме.

Молодой человек улыбнулся.

– Я Уиллис, мисс Делонгпри. Если вы не против, я отнесу ваш багаж наверх и припаркую автомобиль.

Она поблагодарила его, бросив ключи от машины.

– Будь аккуратнее: вторая передача немного барахлит.

Седовласый поджарый мужчина важно стоял на ступеньках, наблюдая за ними, но не сходя вниз. Феба узнала его, подойдя ближе.

– Здравствуйте, Бенсон! Как поживаете?

Ни один мускул не дрогнул на лице Бенсона. Сдержанно кивнув, он произнес:

– Добро пожаловать снова в «Девять дубов», мисс Делонгпри.

– Спасибо.

Внезапно Фебе ужасно захотелось расшевелить этого бесстрастного человека. Она легко взбежала по ступеням, приподнялась на цыпочки и быстро чмокнула его в щеку.

– Вы неплохо выглядите, Бенсон, дорогой!

Красный как рак, Бенсон беспомощно оглянулся, как будто искал, куда бы спрятаться. Прочистив горло, он пролепетал:

– И вы, мисс, тоже...

– Вы до сих пор катаетесь на лошадях?

– Нет, мадам. Здоровье уже не то.

Фебу так и подмывало пощекотать Бенсона, чтобы выяснить наконец, умеет ли он улыбаться, но она решила не смущать его.

Ей нравился этот неприступный, молчаливый человек. Однажды Сюзанна стащила бутылку ликера из отцовского погреба, и они с Фебой малость перебрали. Бенсон, найдя двух молодых леди в состоянии «лыка не вяжет», сумел незаметно оттранспортировать их в комнату Сюзанны, чтоб им не досталось от родителей. Более того, наутро он заботливо лечил их от дикого похмелья какими-то народными снадобьями. Бенсон так и не сказал никому об их ужасном поведении. Такой человек поистине достоин уважения.

Вслед за Бенсоном Феба вошла в дом. Прохлада окутала ее с ног до головы. Знакомые бледно-желтые стены, деревянные полы, широкая раздваивающаяся винтовая лестница, которая вела на верхние этажи.

Феба остановилась и посмотрела на Бенсона.

– А где же Кейн?

– Мистер Блэкмон очень занят. Следуйте за мной, мисс.

– У него не найдется минутки, чтобы поприветствовать гостью?

– Он знает, что вы приехали.

Ну в этом-то она не сомневалась.

– Неужели он даже не поздоровается со мной?

Сожаление промелькнуло во взгляде Бенсона.

– Мистер Блэкмон не принимает посетителей.

– Он как великан из сказки, запертый в своем замке, – пробормотала Феба. На самом деле она надеялась, что слухи о его нелюдимости сильно преувеличены.

Глаза Бенсона на секунду сузились, и он стал похож на сторожевую собаку.

– Мистер Блэкмон делает то, что считает нужным, мисс.

– Между прочим, я тоже, – парировала она.

Феба решительно направилась к кабинету.

Наверное, Кейн там. Она нисколько не боялась его. Если он собирается и дальше ее игнорировать, что ж, ладно, это его дом. Но девять лет назад именно этот человек целовал ее так, что забыть этого она уже никогда не сможет. Почему бы просто не проявить элементарное гостеприимство и не поприветствовать ее?

– Мисс Делонгпри, я не советовал бы вам входить туда!

– Бросьте, Бенсон, расслабьтесь, я беру всю ответственность на себя.

Она толкнула дверь и вошла внутрь. Комната, служившая одновременно библиотекой и рабочим кабинетом Кейна, была пуста. Все здесь дышало им: книги в дорогих кожаных переплетах, сдержанные золотистые тона обоев, мебель темного дерева; в воздухе витал аромат кубинских сигар и дорогого виски.

Кейн. Он был здесь совсем недавно, она чувствовала это. Экран компьютера был включен, на столе стояла дымящаяся чашка кофе.

Как же ему удалось выскользнуть отсюда? Очевидно, все-таки наблюдал за ней из окна. Она развернулась и вышла из библиотеки, хлопнув дверью. Бенсон не сказал ни слова.

Феба почувствовала себя униженной, ненужной, как в то утро девять лет назад, когда Кейн страстно целовал ее, а потом повел себя так, будто ничего не было.

Спустя час Бенсон бесшумно вошел в библиотеку.

– Ну что, она угомонилась? – спросил Кейн, не отрываясь от своих бумаг.