Хельга Делаверн - Живая ртуть

– Зайдёшь потом в актовый зал? Проверишь остальные?

– Конечно.

– Спасибо. Тогда до встречи?

– До встречи!

Я скрылся за книгой, когда Она, бросив на меня хмурый взгляд, побежала дальше по коридору, а Рома наклонился к нам и прошептал:

– Как её зовут? Я забыл.

– Лиля, – ответил Вовка.

– Лиля, – повторил Рома, – как цветок. А у вас с ней что, любовь? – он расплылся в хитрой улыбке.

Я захлопнул книгу.

– Нет!

– А почему Вова…

– Вова пошутил. Он любит пошутить. Я на собрание! Поболтаем после! – я схватил портфель и рванул к кабинету истории, пробираясь через толпу галдящей малышни.

Школьные собрания – отдельная пытка для учащихся, придуманная дьяволом: полчаса рассуждений о вечном и прекрасном, похвала активистов и взывания к совести хулиганов. Хвалили одних и тех же. Ругали, впрочем, тоже.

Опустив глаза, я влетел в кабинет.

Лиля перебирала бумажки, не обращая внимания на приходящих.

– Привет, – я сел рядом с ней.

– Виделись уже.

Я положил на парту толстенный учебник по алгебре и пару тетрадей: часть домашнего задания я делал на собраниях, не потому что не успевал дома, а потому что нужно было чем-то заткнуть эту дыру молчания. Я не знал, о чём говорить с Лилей. Нет, не так. Я знал, о чём говорить: у меня имелась куча разнообразных историй – от грустных до весёлых, и мешок вопросов, как у любознательного пятилетнего ребёнка, но также я знал, что Лиля не будет со мной говорить. Предел нашего разговора – две-три фразы, а один раз мы поздоровались и молчали все полчаса.

– Этот ваш новенький, Рома, – начала Лиля и я напрягся, – такой красивый. И так хорошо разбирается в технике.

– Он дурак, – выпалил я, – и учится на тройки. Он не поступит в медицинский, как хочет.

Лиля закатила глаза.

– Главное, что ты поступишь.

– Да, поступлю, – я оторвался от алгебры. – Выучусь, стану хорошим врачом. Буду много зарабатывать, чтобы моя жена и ребёнок ни в чём не нуждались.

Она не отреагировала на мои слова. В прошлый раз я имел неосторожность сравнить её с моей будущей женой, но она посмотрела на меня как на болвана: или не поняла намёка, или я ей противен. И, судя по её поведению, второй вариант ближе к истине.

Когда она тихо выругалась, я отвлёкся от примеров во второй раз.

Лиля резала бумагой пальцы. Постоянно. Резала и не обрабатывала рану. В лучшем случае она облизывала царапину, что, разумеется, было неэффективно и небезопасно, о чём я неоднократно упоминал.

– Нужно обработать, – сказал я, а голос дрожал. Я действительно переживал за её здоровье: нескончаемые порезы, каблуки, курение, будь оно не ладно. Она убивала себя добровольно, с хохотом, а ужас и паника охватывали меня. – Грязь попадёт, начнётся заражение крови…

Лиля откинулась на спинку стула:

– Какой же ты занудный! Занудный и душный, как город перед первым…

*

–…майским дождём! – девочки засмеялись. Лиля прикурила сигарету. – Не кури – будет рак лёгких. Не носи сумку на плече – сколиоз. Царапина – гангрена. Каблуки – варикоз. Вот вы знаете, что такое варикоз?

Света задумалась.

– Кажется, это что-то связанное с венами.

Они стояли за домом напротив школы, где Лиля курила после уроков, если утром успевала вытащить пару сигарет из отцовской пачки.

– Он переживает за тебя, – добавила Лена.

– Переживает он, как же, – Лиля выплюнула дым. – Вы видели новенького из их класса?

– Ах, новенький! – Света помахала рукой у лица, будто ей не хватало воздуха. – Красив как греческий бог! А ты что, Лилька, решила променять свою душную зануду на новенького?

– Нет. Сегодня я попробовала вывести его на ревность: сказала, что новенький красивый и у него «золотые руки», починил радио.

– А что с радио? – спросила Лена.

– Ой, да ничего с ним не случилось. Я просто вытащила провода.

– И что, и что? – захихикала Света. – Что сказал Смирнов? Приревновал?

– Нет. На собрании я слушала, что новенький дурак, а после он вместе с ним прискакал в актовый зал. Можно подумать, он что-то в этом понимает.

– А что там понимать, если ты всего лишь провода вытащила.

– А если бы оно в самом деле сломалось?

Света и Лена переглянулись.

– Ты дура, Лилька, – покачала головой Лена.

– Он избегает меня. Когда мы выходим из кабинета после собрания, он бежит как ошпаренный, словно ему стыдно идти рядом со мной. Видимо, боится, что кто-то заметит. Даже не здоровается, когда пересекаемся в коридоре.

– Так скажи ему, – ответила Света.