Дан Берг - Йони и Шош

– Где же наши судьи? – спросил Иоаким, обращаясь к Даниэлю.

– Да я и сам недоумеваю, – ответил Даниэль.

– Мы уже прибыли, мы тут! – хором воскликнули Тевель и Юваль, входя в комнату.

– Усаживайтесь на новый ковер, почтенные, – пригласил Иоаким.

– Благодарствую, – ответил Тевель, а на лице его читалось волнение.

– Спасибо, – добавил Юваль, тщетно стараясь не выдать беспокойства.

– Жаль, что вы не слышали захватывающий рассказ Акивы о Вавилонии, – заметил Йони, сверля глазами новых гостей.

– У нас у самих имеется нечто захватывающее, – вновь хором произнесли Тевель и Юваль.

– Что же? – встрепенулся Даниэль.

– До сих пор не можем прийти в себя! – воскликнул Тевель.

– Разнесется по всему свету история! – добавил Юваль.

– Говорите же! Чина, звания не щадите – Закон превыше всего! Вам ли, судьям, не знать? – вскричал Даниэль.

– Закон один! Всем нам известная Шошана, супруга Иоакима и дочь Хилкии, замечена в совершении прелюбодеяния! – воскликнули трепещущие Тевель и Юваль и поспешили удалиться.

– Ложь! – взревел Иоаким.

– Не может быть! – возопил Хилкия.

– Это ошибка! – вскричал Йони.

– Муж и отец! Позвольте нам с Акивой расследовать дело. Всех призываю к благоразумному терпению, прошу отказаться от поспешных суждений и не поддаваться исступлению чувств. Главное для нас найти истину, не так ли? – воскликнул Даниэль.

– Я доверяю тебе, Даниэль! – с надеждой проговорил Иоаким.

– Я – тоже! – поддержал Хилкия.

Новость была столь же неожиданна, сколь и горька. Гости разошлись по домам. “Сбылось твое видение, Даниэль!” – заметил Акива дядюшке.

Глава 3

На следующий день после сенсационного обвинения Шош – благородной мужней жены – ни свет ни заря в дом Даниэля постучался Иоаким. Привратник, ворча, отправился будить хозяина. Заспанный Даниэль вышел к гостю. На бледном лице раннего визитера слишком явно виднелись следы мучительной, проведенной без сна ночи. Глаза покраснели, руки тряслись, голос дрожал – жалкий вид человека, сраженного нежданной-негаданной бедой.

– Проходи в дом, Иоаким, – сухо пригласил Даниэль.

– Благодарствую, – пролепетал Иоаким и уселся на лавку в сенях.

– Надеюсь, ты понимаешь, Иоаким, что, покуда я веду расследование, наши с тобой отношения приобретают официальный статус?

– О, разумеется, дружище… то есть, я хотел сказать, почтенный дознаватель!

– Не надо впадать в крайности, будем называть друг друга просто по имени.

– Да, да, ты прав, Даниэль. Ты, без сомнения, сознаешь, как важен для меня результат расследования!

– Для меня важна единственная вещь – это истина! И к этой цели, и только к ней, я намерен идти неуклонно и упорно.

– Даниэль, голубчик… вернее, просто Даниэль, ты не можешь не понимать, что жена царского советника должна быть выше подозрений!

– Желаемое не должно обращаться в действительность, коли готово расплачиваться правдой!

– Ты мыслишь уместными понятиями, Даниэль. Твое желание встать на стезю пророка станет действительностью не без нашего с Хилкией благоприятствования!

– Иоаким! Я не слышал твоих последних слов, да и ты их и не произносил, согласен? А теперь, прошу и советую, следуй домой наверстывать упущенный сон. Помни: от страдания бессонницей до наложения на себя рук, Боже сохрани, – один шаг!

Вразумив страдающего мужа подозреваемой и выпроводив его, Даниэль прошел в рабочую комнату, уселся за стол, принял упомянутую выше продуктивную позу и приготовился к началу размышлений о новом деле.

В ожидании прихода племянника Даниэль вспомнил любопытное обстоятельство вчерашнего вечера. Он вернулся домой сразу же после драматического финала проводов субботы у Иоакима. На пороге его встретила Авишаг и с тревогой спросила, неужели это правда, что Шош неверна супругу? Он успокоил жену, мол, ничего пока не ясно, и требуется тщательное расследование. Заодно поинтересовался, от кого ей стало известно обвинительное заявление судей, ведь никто из гостей не покинул дом раньше него самого, так каким же образом весть разнеслась по свету? Авишаг ответила кратко и загадочно: “Говорят!”

Рациональный ум дознавателя не жаловал мистику, однако поневоле Даниэлю пришлось признать, что слухи распространяются с быстротой, необъяснимой с точки зрения здравого смысла. Даниэль держался того строго правила, что факт может быть непонятен, но ни в коем случае не отвергнут.

Рассуждая далее, Даниэль констатировал, что быстрота распространения слухов есть величина огромная, человеческим умом непостижимая, которую, вероятно, нельзя превысить. В этом пункте размышлений ему оставался один шаг до построения пророческой гипотезы всеобщего характера, а именно: в мире возможно существование некой предельной быстроты. И Даниэль сделал этот шаг.