Артём Орлов - Семнадцатый

– Имей в виду, я туда не вернусь, потому что они опять ругаются, а еще у меня тройка по математике, он меня отлупит однозначно, так что все, Владимир, я с тобой!

Они пошли к остановке молча. Алиса, наверное, думала, что лучше молчать, пока Вова не передумал, а он боялся, как бы она и правда не передумала. Вот они сядут в автобус, и назад пути не будет. Он не сможет ее отправить домой одну на автобусе от вокзала.

– Алис, мы выедем из города, – уточнил он, когда они садились в автобус, но, то ли она не хотела казаться трусихой, то ли ей стало любопытно, то ли она не понимала всей серьезности, она все еще шла за ним.

Автобус за пятнадцать минут домчал их до ***градского вокзала. Эх, почему он не живет в Святопетровске?! Ему всегда так хотелось жить именно там, в культурной столице, а он там даже ни разу не был, но отчего-то тот город казался ему много привлекательнее, может потому, что он, как герой одной из его любимых пьес, считал, что там лучше, "где нас нет"…

Он оставил Алису в очереди за билетиками, и еще миллион раз после порадуется тому, что ему не покупали мобильный телефон в тот год. Наверное, родители очумеют скоро от пропажи Алисы. Ну, и поделом им! Он не бросит ее, и даже лучше ей будет с ним! Глупая, конечно мысль, но такая свежая и сочная, что она ему даже понравилась. Оставил Алису он, чтобы купить что-то поесть и попить, потому что понимал – они точно там проведут ночь. Хлеба, колбасы, йогуртов, сока – словом то, на что еще хватило денег, и осталось на билеты туда.

Он вернулся как раз вовремя, когда очередь уже подходила, купил два билета на электричку, и они побежали на поезд, который вот-вот уже отойдет. Успели.

Народу было много, но все же они протиснулись и успели занять себе место в уголке, пока не пришли злобные тетки, которые уселись напротив них.

Поезд медленно ехал, отчеканивая какую-то мелодию, для каждого пассажира свою. Алиса сидела у окна и рассматривала пролетавшие мимо дома, постепенно превращавшиеся в дачные поселки. Он-то видел это не раз, а она по этой дороге ни разу не ездила. Он обнял ее и прижал к себе, вроде как, давая уверенность, что все будет хорошо, хотя сам не был сильно уверен, потому что к их приезду будет уже около восьми вечера, а это темно.

– Знаешь, куда мы едем? – это вопрос должен был беспокоить Алису с самого начала, и надо все же ответить на него. – Там есть одна усадьба, старая, заброшенная, но. она моя. точнее мамина, конечно, а еще точнее моего папы, но. твой папа о ней пока ничего не знает. не говори ему. вот в этой усадьбе жили мои предки, которые были, вроде как, дворянского рода, в революцию все разрушили, хотя дом еще стоит, он похож на замок с привидениями, – впервые за весь день он даже засмеялся. Последние несколько лет вообще трудно было добиться от Вовы улыбки, потому и не хотелось его звать Вовой…он все ж был каким-то Владимиром.

– Привидения?! – глаза ее расширились от удивления и восторга. – И что? Я тоже дворянка? – она развернулась к нему в ожидании чудесного рассказа.

Вот она – женская логика и женское любопытство. Ее и правда так легко было заинтересовать привидениями, что он даже расслабился от того, что не нужно ничего придумывать другого.

– Конечно, дворянка! Ты же моя сестра! – он не знал всех тонкостей титула дворянства, но сейчас, в современном мире, в их стране, этого уже давно нет, а потому можно было не напрягаться, впрочем, он никогда и не задумывался над тем, что у него мог быть какой-то другой статус, потому что он таких людей не встречал. Хотя, порой, представлял, что делают те, кто уехал во время революции.

– Ага, значит, если ты дворянин, и я дворянка, значит у нас куча прав. А ты можешь отругать папу, чтобы он не обижал маму?

– Папу… – нехорошо, что она вернулась к этому разговору, потому что настроение портилось. За что он мог его «отругать»? За то, что испортил жизнь? За то, что появился вообще в их жизни? Но тогда не было бы Алиски. Он прижал ее к себе покрепче. На такие жертвы он идти был не готов. – А судьи кто? За древностию лет к свободной жизни их вражда непримирима. Сужденья черпают из забытых газет, времен Очаковских и покоренья Крыма, – он очень любил Грибоедова и Чацкого, всюду цитировал и даже сравнивал себя с этим персонажем, делаясь снисходительнее к тем ошибкам, которые совершают взрослые и необразованные люди. Приходя домой, он видел своего отчима, который не блистал знаниями, и несмотря на то что Владимир не был жутким ханжой, чтобы высокомерно смотреть на того, кто не читал красивых книг, но он не мог совладать с собой, когда тот пытался выглядеть умным, перевирал цитаты и называл Пушкина Сан Сергеичем. Он слишком трепетно относился к литературе и искусству в целом, что наводило отчима на мысли о том, что пасынок вообще нетрадиционной ориентации.