Владимир Купрашевич - Утром, в чужой постели

Геннадий невольно взглядывает в дверное окно. Поезд мчится на полной скорости, но иллюзии свободного полета уже не создается. Стальная колея цепко держит состав в строго заданном направлении. Появляются первые строения пригорода

– Приплыли! – бормочет Геннадий.

Выйдя из питерской эдектрички Геннадий не сразу узнает свою местность. Все кажется чужим. Вокзал, который перед отъездом выглядел образцовым сейчас словно, век не ремонтировался и почему-то меньше размером. Пришлепнутая штукатурка уже местами вспучилась и полиняла, платформа словно съежилась и почернела…Еще неделя-другая и все здесь будет выглядеть страшнее, чем до реконструкции. Ремонт изначально следовало произвести бульдозером. Памятник прошлого века… Зачем мы держимся за прошлое, оно нас никогда и ничему не учит…Нужна ли нам память вообще? Разве на том уровне, чтобы вспомнить имя женщины, что лежит рядом, и то, зачем? Лежит себе и лежит. Если рядом, значит твоя. Геннадий встряхивает головой, понимает что бредит, но убедить себя, что он дома, что совсем недавно все здесь было родным и близким не получается, подъемные краны вызывают чувство неустроенности, высокие дома давят, низкие оставляют ощущение пустоты…

Он проходит вглубь сквера к водоразборной колонке и нажав ручку погружается всем лицом в тугую струю ледяной воды…

На свой этаж он поднимается пешком, с минуту топчется у двери, толкает ее и попадает в прихожую. День открытых дверей, – приходит ему в голову, но мысль не вызывает никаких эмоций. Жена стоит на пороге ванной комнаты с какой-то тряпкой в руках. Геннадий всматривается в ее лицо, видит ресницы с расплывшейся от влаги краской, веснушки на носу просвечивающие сквозь тонкий слой тонального крема, губы, которые сейчас даже не дрогнули в улыбке но которые, в первый год приоткрывались в алый, влажный цветок. Крапинки веснушек терялись на лице розовеющем от глупостей, которые он ей плел…Эти, сегодня ничего не выражающие глаза были распахнутыми настежь окнами, в которые он кидался очертя голову, думая что в рай…

– А это ты?! – придя в себя тянет она, отводит растерянный взгляд и возвращается к своему стиральному агрегату.

– Да, это я, – уже в пустое пространство отвечает Геннадий, проходит в комнату, усаживается в кресло и устало протягивает ноги, словно весь путь от Черногории прошел пешком. Через пару минут появляется жена. Несмотря на более солидный возраст ее внешность немного уступает Ленке, все еще выразительная грудь, стройные ноги… Он искоса оглядывает ее фигуру, пытается вызвать в себе какие-то эмоции, хотя бы малое тяготение… и не может.

– Привез мне что-нибудь?

– Все, что ты просила.

Жена сама вскрывает чемодан, вынимает пакеты с разной всячиной.

– Спасибо. Я тебе что-нибудь должна?

– В долгу всегда я, – ухмыляется Генка, отходит к окну, отодвигает штору, но вместо живой дорожной картинки перед ним застывшая газосветовая реклама изображающая парусник на стене кинотеатра. Совсем недавно разноцветный каскад ее излучений заливал сквер, теперь же жалкие останки трубок едва мерцают, а серебряный корпус корабля выкрашен в черный цвет.,. Уличные фонари не достают своим светом до его дорожек, сквер утонул в полумраке и из его закоулков то и дело раздаются вопли, то ли дебилов, то ли их жертв. Недостатка в идиотах нет – через дорогу виднеются сооружения детского садика, где подрастает достойная смена…

– Иди, поищи что-нибудь в холодильнике, мне некогда. Стираю, – бормочет жена, продолжая копаться в коробках и пакетах.

Геннадий молча уходит на кухню, ставит на газовую плиту чайник и устраивается за столом. Ему кажется, что он редко видел кухню в таком образцовом порядке. На окнах настиранные и накрахмаленные шторы топорщатся, словно новые. А может они новые и есть… Посуда, в стеклянном шкафу сверкает чистотой. Портит впечатление от наведенного порядка лишь сетка с бутылками из-под шампанского, которую видно из-за приоткрытой дверцы крайней секции под раковиной. Он зачем-то пытается прочесть на этикетках названия, но надписи видны лишь частично… Откуда-то тянет холодом, вероятно не плотно прикрыто окно. Геннадий прикрывает глаза и ему кажется, что он слышит перестук колес…

– Галина! _ зовет он жену, еще не осознав задуманного.

– Ну что?! – недовольным тоном спрашивает она, появляясь в дверном проеме.

Оглянув мельком кухню Галина спохватывается, боком проходит к раковине и повернувшись к мужу лицом пытается ногой прикрыть предательскую дверцу. Ему потуги жены не интересны. Он выдвигает к ней свободный табурет.