Екатерина Серебрякова: Внук бабушкиной подруги

А как тут пахнет! Чуть горьковатый запах воды смешивается с терпкими цветочными ароматами, подогревается солнцем и доносится до меня целой симфонией деревенских вкусов.

В камышах кричат утки, над ухом жужжат комары, так и стараясь цапнуть за ногу. Вот она – жизнь за городом. Где еще такое можно прочувствовать?

Пока солнце не поднялось совсем высоко и не начало нещадно палить, я успеваю сделать несколько снимков воды, берега, деревенских домиков в перспективе. Получается довольно недурно, если учесть, что я не профессионал и снимаю на самый обычный смартфон.

Уходя с берега, ловлю на себе не то завистливые, не то гневные взгляды девчонок, но внимания не обращаю. Ну, раз нравится им, пусть ненавидят. Мне-то от этого что?

В деревне у меня подруг никогда не было. Хоть раньше сюда привозили моих сверстниц на лето к бабушке, хороших отношений завязать я ни с кем не могла. То девчонки казались мне слишком капризными, то слишком ветреными. А может дело просто было во мне.

– Ну как погуляла? – бабушка с порога усадила меня за стол и заставила хлебать суп, не поддавшись на мои уговоры о жаре и нежелании есть.

– Хорошо. Красиво на берегу стало, чисто. Может даже поплаваю как-нибудь, когда вода прогреется.

– Поплаваешь, куда денешься. Лето вон какое знойное!

– Что после обеда делать надо, ба?

– Ничего! Придумала тут в грядках копаться. Тебе сколько лет? Девятнадцать. Нечего еще в грядках копаться, успеешь наработаться, – бабушка была рьяной противницей, чтобы я помогала в огороде. Она занималась грядками больше в свое удовольствие и другим это удовольствие отбирать не позволяла, – вот вечером за молочком к Алле сходишь. Помнишь, где она живет?

– Помню, конечно. Тут же соседний переулок, – бабушка согласно кивнула и наказала мне приготовить трехлитровую банку и сто пятьдесят рублей наличными. Как с маленьким ребенком, честное слово!

В грядки бабуля меня так и не пустила. Заявила, что все уже полито, выполото, окучено и подвязано на десять раз. Зато дедушка дал задание накачать баки водой. Моя роль, конечно, была не великой: перетаскивала шланг из бака в бак и следила, чтобы вода не шла верхом.

Поминутно мне звонили мама с папой, интересуясь, как я там справляюсь, не хочется ли мне домой и не нужно ли привезти чего-нибудь вкусненького. Родители у меня были кипишные, переживали по поводу и без. Сложно, знаете ли, единственным ребенком в семье быть.

Вечером я натянуло городское платье длиной до пола, собрала копну волос в шишку, как делала обычно, взяла банку с пакетом и отправилась на соседнюю улицу за домашним молочком. Как выход в свет, честное слово!

Коров у нас мало кто держал. Человек, пять, наверное, не больше. К ним обычно выстраивалась очередь из дачников за молочкой. Продавали и молоко, и сметану, и творог, некоторые даже сыр варили.

А домашнее молочко я с детства любила! Жирное оно, правда, попу разнесет в разные стороны. Но не отказывать же себе в удовольствии, в самом деле.

– Тетя Алла, я за молоком! – чтобы получить трехлитровую банку парного молочка нужно было кричать на всю деревню хозяйку дома, чтобы та услышала тебя с огорода. Только после этого из-за забора выглядывала женщина лет сорока в красной косынке и растянутом халате.

– Леся, ну ничего себе! Я уж думала, что не приедешь этим летом. Обычно в июне появлялась, а тут начало июля – только приехала.

– Так у меня ж сессия, я студентка уже как-никак.

– Вот те на! – всплеснула руками женщина, – все бегала тут малышкой, считала сколько лет до школы, а теперь студентка. Так замуж выскочишь – не замечу.

– Рано еще замуж, не переживайте.

– Тебе молочка только? Или сметанки тоже баночку?

– А густая сметанка? – спрашиваю я, а сама уговариваю мозг отказаться. Ну разнесет ведь!

– Густющая! Ложка стоит.

– Теть Алл, ну не бережете Вы мою попу!

– Да, такое сокровище беречь надо, – раздается сзади, а я чуть от неожиданности банку из рук не роняю, – Алла Владимировна, ей сметанки положите. А мне как обычно, – Даня подает пакет с банками и кивает мне, мол, давай, тару отдавай.

– Ну ждите тогда, сейчас вынесу, – женщина с двумя пакетами скрывается за забором, и мы с Даней оказываемся один на один. Хотя тут, конечно, еще курочки ходят. Но они, наверное, собеседники так себе.

Несколько минут я делаю вид, что разглядываю поле, дом, внимательно изучаю пестрых куриц, без страха гуляющих прямо у нас под ногами. Но Даня решает начать разговор: