Алина Верходанова - Сказка про Ливень

Когда Она проснется, солнце будет уже высоко. Когда Она проснется, будет солнце, много слов и таблетки от кашля. Теперь от всего есть таблетки: от кашля, головы, пустоты и грусти, только далеко не все они лечат. Далеко не все можно вылечить. Далеко не все надо лечить.

Когда Она проснется, будет день. А днем всегда все кажется иначе – не хуже, не лучше – иначе.

И никто не поймет, почему Она ни свет ни заря вышла из дома в легком платье и летних сандалиях гулять под дождем без зонта. Никто не узнает, куда она шла, что вело ее сквозь потоки воды, что искала Она на пустых улицах и в слепых окнах домов. Даже Она, особенно Она.

Просто новый день. Просто новый день открывает новый лист, где все теперь может быть иначе. Так кажется, так думается. Так не бывает.

Она вернется домой. И горячий душ напомнит осенний дождь, но не заменит. Она стряхнет с себя усталость, скинет тяжелые мысли, расправит плечи и не полетит. Для полета нужны крылья. Может, именно их Она искала?

Но не нашла.

***

Я не думаю о Ней. Я ее вижу. Понимаешь? То есть, это не как видения или галлюцинации – нет, я знаю, что Ее нет, я просто Ее вижу. Иногда. Когда смотрю в окно, или думаю ни о чем, иногда я вижу Ее. Мне нравится Ее видеть, просто. Не знаю.

– То есть все-таки ты о ней думаешь.

– Да нет же!

Я уже битый час пытался объяснить Хоть Кому-нибудь мои сложные отношение с Ливень. Не получалось. Хоть Кем-нибудь была Лира, точнее она Лера, но Лира ей нравилось больше. Художница, что с нее возьмешь? Вечно чего-нибудь придумает.

– Я Ее вижу. Она существует вне меня, понимаешь? Независимо от моего желания. Я вижу Ее не тогда, когда хочу видеть, а когда могу. Может, когда Она этого хочет? Как думаешь?

– Постой, я думала, что это Ты Ее придумал.

– Ну да.

– Оу, тогда все ясно.

Ненавижу Это ее выражение лица.

– Я НЕ идиот.

– А я этого и НЕ говорила.

– Ты подумала.

– Да?

– Ну вот опять. Хватит на меня так смотреть!

Ли/ера бывает ужасно дотошной. Даже занудной. Даже хуже. Большую часть времени она просто не-вы-но-си-ма.

– Расскажи мне о Ней, о твоей Ливень.

Я долго молчал и мучился, думая, стоит ли ей что-нибудь говорить? Да и что говорить? Я сам мало что знал и еще меньше понимал. Вот только:

– Я никогда не видел Ее глаза. Они у Нее все время закрыты. Да, конечно, я вижу Ее только издалека и довольно нечетко, словно Она нарисована акварелью, и даже черты Ее лица для меня, на самом деле, загадка. Иногда я вижу только то, что Она уходит – Ее исчезающий силуэт, но все же я знаю, я всегда знаю, что Ее глаза закрыты. И мне кажется, я так думаю, что если я увижу Ее глаза, это будет что-то значить, что-то важное. Понимаешь?

– Нет, но это и неважно. Меня тоже не все понимают, и это совсем неважно. Она тебе видится, кажется, ты Ее придумал, создал, написал или Она тебе приснилась, или ты Ее Действительно где-то видел и не можешь забыть, или это бред и ты сошел с ума, или Она из параллельного мира и Ее можно увидеть только в минуты высшего душевного просветления или Она уже давно умерла и это Ее призрак – Это Все Совершенно неважно. Просто Она тебе нужна. Все просто.

– Все просто. Все просто, – повторил я. У Л. часто «Все просто», еще бывает «Все элементарно, Ватсон», еще «Это банально», и главное – сакраментальное «Забудь». Если бы, если бы все было так просто. Я бы даже, наверное, забыл бы. Если бы мог.

Но ни забыть, ни понять, не постичь. Тонкий женский силуэт, всегда уходящий вдаль: в рассвет, в туман, в ночь. Она всегда проходит мимо, вот как сейчас. Мимо окон маленького мрачного бара, где мы с Л. так любим проводить украденное нами у повседневности время, мимо окон опять проходит Она. Она склонила голову чуть набок и улыбается, Она читает книгу, что у Нее в руках . Интересно, что Она читает. Она легко перескочила лужу, перешла на другую сторону дороги и потерялась в суете.

– Эй, ненормальный! – Л. тормошила меня за плечо и смеялась во всю.

– Да, я тут.

– Слушай, кончай ты с этим. Ты меня действительно пугаешь!

– Не могу, Л., не могу.

***

Нормальные люди так не болеют, ты знаешь это?

– Угу, – кивнула Она, жадно вгрызаясь глазами в страницу, а зубами в зернистую грушу.

– Послушай, ты уже неделю лежишь здесь со своей любимой температурой 37,2, красным горлом и мокрым носом.

Молчание.

– И ты не лечишься.

Снова молчание.

– Я не буду продлевать тебе больничный.

– Ты не можешь так со мной поступить! – вскрикнула Она, откладывая книгу. – Это подло!